Дебра Маллинз - Три ночи

– Нисколько не сомневаюсь в этом, – парировала Эвелин. – Но возможно, слухи не разлетались бы так быстро, будь у Люсьена поддержка семьи.

Не ожидая такой отповеди, герцог выпучил глаза, а герцогиня смерила Эвелин таким взглядом, что бедняжка от страха покрылась мурашками. Люсьен заговорил прежде, чем кто-либо еще успел вымолвить хоть слово:

– У нас с женой назначена встреча. – Коротким кивком он попрощался с членами своей семьи, а Эвелин поспешила присесть в реверансе. – Прошу извинить нас.

Не дожидаясь ответа, Люсьен быстро пошел прочь, заставляя Эвелин семенить рядом. Она взволнованно посмотрела на него, но ничего не смогла прочитать по его лицу. Эвелин надеялась, что ее бесхитростные замечания не разозлили его, ведь не могла же она молчать, видя, как пренебрежительно относятся к Люсьену эти люди.

Люсьен вызвал свой экипаж и помог Эвелин забраться в него. Ей показалось, что Люсьен ведет себя слишком чопорно, но прежде чем она смогла рассмотреть выражение его лица, он поднялся, в экипаж и уселся на сиденье напротив нее. Лакей с громким щелчком закрыл дверцу, и кучер тронул лошадей. Экипаж покатил по улице.

Они ехали, в темноте не различая лиц друг друга. Сцепив пальцы на коленях, Эвелин терялась в догадках, насколько она все испортила. Ее всегда учили вести себя предельно почтительно с представителями знати, но что-то в высокомерном отношении герцогини ив покровительственном тоне герцога задело ее за живое. Что, если ее вмешательство только усугубило разлад между Люсьеном и его семьей?

Молчание затягивалось, и Эвелин, не в состоянии больше выносить этого, сказала:

– Я сожалею, Люсьен.

– Сожалеешь? – По его тону Эвелин не могла угадать, в каком Люсьен настроении. – О чем?

– Мне не следовало быть такой резкой с членами твоей семьи.

– Конечно, оскорбление герцога – это не самый разумный путь утверждения в обществе.

– Я понимаю. – Эвелин разочарованно вздохнула. – Мне просто не понравилось, что они разговаривали с тобой явно свысока.

– Я внебрачный сын, Эвелин. В их отношении ко мне нет ничего необычного.

– И все же это не оправдывает их поведения.

– Справедливо. – К удивлению Эвелин, Люсьен тихо засмеялся. – Боже мой, ты обратила внимание на выражение лица Клариссы? Такое зрелище дорогого стоит.

Эвелин пристально вглядывалась в темноту, тщетно пытаясь разглядеть лицо Люсьена, скрытое в тени.

– Значит, ты не сердишься на меня?

– Сержусь? Девочка, дорогая, за всю мою жизнь не было ни одного человека, кто защитил бы меня от моей семьи. – Люсьен наклонился вперед, и в бликах проникавшего снаружи света Эвелин увидела его довольную улыбку. – Кто мог предположить, что таким человеком окажется моя милая и кроткая жена?

Эвелин облегченно вздохнула.

– Я боялась, что навредила твоим отношениям.

– С ними? – Люсьен передернул плечами. – Мои отношения с ними были натянутыми с того самого дня, как я стал жить в доме отца. Сомневаюсь, что они когда-нибудь изменятся.

– Ты воспитывался в доме своего отца?

– Да. Моя мать когда-то была его любовницей, и когда отец узнал, что у него есть сын, он признал меня и забрал к себе в Англию.

– А что случилось с твоей матерью?

– Полагаю, она до сих пор во Франции. Она взяла предложенные отцом деньги и исчезла. Я больше никогда ее не видел.

– И сколько же тебе тогда было лет? – в смятении спросила Эвелин.

– Примерно столько же, сколько Хлое.

– Какой ужас!

– Да нет. Я воспитывался как сын герцога, хотя и не мог наследовать титул. Я был сыт, одет, получил образование, правда, наследником был провозглашен появившийся через год Роберт. – Люсьен хохотнул. – Я думал, Клариссу хватит удар, когда я по достижении совершеннолетия быстро сколотил состояние.

– Я заметила, что вы с герцогиней недолюбливаете друг друга.

– Слабо сказано. Видишь ли, она всегда обижала меня. Всегда считала меня живым воплощением всего оскорбительного для нее, Думаю, она особенно возненавидела меня за то, что мой отец воспитывал меня в том же доме, что и ее сына.

– А твой брат?

– Сводный брат, – поправил Люсьен. – Роберт, как и его мать, не любил меня. А несколько лет назад у нас к тому же произошла размолвка, что не способствовало улучшению отношений.

– Неужели тебя никто никогда не любил, Люсьен? – прошептала Эвелин.

На мгновение ей показалось, что она увидела в его глазах некий эмоциональный всплеск – то ли ожидания чего-то, то ли одиночества. Но он тут же самодовольно улыбнулся, сводя это впечатление на нет.

– Отчего же? Женщины всегда любили меня.

– Несносный человек, – проворчала неизвестно из-за чего расстроившаяся Эвелин и уставилась в окно на темные очертания попадавшихся по пути лондонских домов.

Ее муж вдруг издал хитрый смешок.

– Послушай, дорогая, ты когда-нибудь занималась любовью в экипаже?

– Что? – вскинулась Эвелин.

Одно плавное движение, выдававшее наличие у него большого опыта, и Люсьен уже сидел рядом с ней. Эвелин оказалась зажатой в угол экипажа, Люсьен же, опершись руками о стенку по обе стороны от ее головы, наклонился к ней.

– Я спросил, – прошептал он, – приходилось ли тебе когда-нибудь заниматься любовью в экипаже.

– Ты прекрасно знаешь, что нет.

Люсьен удивился:

– Так, значит, я был твоим единственным любовником?

У Эвелин запылали щеки, и она порадовалась, что ночь скрывает ее смущение.

– Я никогда не делала из этого тайны.

– Но до сих пор я и думать не мог... – Люсьен наклонился и прильнул губами к ее шее, щекоча языком пульсирующую жилку. – Значит, я единственный мужчина, касавшийся тебя?

Эвелин закрыла глаза и откинула голову, ее тело отвечало на ласку волнами дрожи.

– Люсьен, ты мерзавец.

Он усмехнулся, осыпая легкими поцелуями ее шею.

– По-моему, тебе давно известно об этом.

– Мы не можем... – Эвелин откашлялась и уперлась руками в его плечи. – Люсьен, мы уже почти дома.

– Хочешь, я попрошу кучера покатать нас по Лондону? – Согнутым пальцем он потянул вниз лиф платья с глубоким вырезом, и одна грудь оказалась снаружи. Люсьен наклонился ниже и поймал ртом набухший сосок.

– О Господи, – прошептала Эвелин, запустив пальцы в его волосы. Желание охватывало ее. Люсьен был очень опытен. И эта рассказанная им история о детстве, которая растрогала и смягчила ее... Несомненно, он предвидел это, негодяй!

Люсьен оторвался от груди Эвелин, за секунду до этого слегка стиснув зубами сосок и лизнув его напоследок. Затем он поцеловал ее в губы.

С губ Эвелин сорвался стон, как только он жадно впился в них, покусывая, растравляя ее, будто у них впереди уйма времени. В то же время Люсьен залез рукой ей под юбку и медленно продвигался вверх, пока не добрался до бедра. Еще немного, и он разденет ее.