– Остерегайся! Глостер! – выкрикнул Пойнингс, как только его оттеснили от группы Генриха люди Ричарда.
Он яростно наносил удары налево и направо, пытаясь освободиться, но коронованная особа в доспехах, сдвинутых с места со стороны правой руки и плеча для большей свободы действия боевым топором, бросилась мимо него прямо на Генриха. Поднялся топор. Генрих захватил ртом воздух, поднял свой щит и замахнулся мечом так, чтобы ударить острием и не подпустить Глостера. Сидя на ржавшей от бешенства лошади, Уильям Брэндон вытянул огненное знамя с изображением дракона так, чтобы оно осталось невредимым и метнулся всем телом между Генрихом и Ричардом. Глостер выкрикнул проклятье, поставленный в тупик на какое-то мгновение, выбил меч у Брэндона щитом, и удар, предназначенный Генриху, опустился на незащищенный левый бок Брэндона. Уильям мог отразить удар древком знамени Генриха, но это не пришло ему в голову. Если бы шест знамени сломался и знамя упало, то вся армия могла бы запаниковать, думая, что Генрих убит или сбежал. Всей силой своего могучего тела Брэндон воткнул древко знамени в землю и, еще более подвергая опасности свою шею, выкрикнул: «Король Генрих!» Топор вошел глубоко.
Кровь, красная, как знамя Кадвалладера, брызнула на яркие доспехи. Лошадь Брэндона, испуганная внезапным ослаблением поводьев, скакнула вперед и Генрих увидел, как удар Глостера, которым он хотел опрокинуть его знамя, безобидно просвистел в воздухе. Он также увидел, как Глостер пришпорил свою лошадь, но щиты Пембрука, Котени и Уиллоубайя были рядом. Меч Эджкомба ударил по щиту Глостера и отскочил, не причинив вреда. Ричард упорно стремился к Генриху.
Люди Тюдора отступали под безумной жестокостью атаки, но стена вокруг Генриха оставалась несломленной. Снова назад. Генрих выкрикнул что-то невнятно. Он понял, если его войска сделают хоть один шаг назад, то потеряют свое знамя. В это время Пойнингс разделался с последним человеком, отделявшим его от отряда, бросил свою булаву и схватил знамя. Он был безоружен, но поднял знамя и потряс им так, что оно развевалось как живое.
– Король Генрих и Святой Георг!
Он бросил вызов в лицо своим врагам и этот призыв «Король Генрих и Святой Георг!», как эхо повторили люди за спиной Генриха. Эти возгласы должно быть повторялись несколько раз. Но Генрих не слышал их из-за громких криков, полных ярости и боли, со стороны людей Глостера при виде, как силы Уильяма Стэнли начали наступление с тыла. Небольшое усилие со стороны армии Стэнли, одетой в красные ливреи, и ряды Глостера были прерваны без посторонней помощи. Люди Глостера были прижаты к армии Генриха, которая безжалостно бросилась рубить их. Сам Генрих вступил в бой, защищая безоружного Пойнингса. Он не сдавал позиций, опьяненный боем, когда внезапно возник Чени, весь побитый и грязный, и убил противника Генриха. Уже не было необходимости в орудиях. Вот подоспели Гилдфорд, Эджкомб, а затем Котени, истекающий кровью от раны в боку. Рана не была смертельной, но достаточно серьезной, чтобы помешать ему участвовать в тяжелом сражении. Пойнингс отдал знамя в руки Котени и вытащил свой меч.
На какое-то мгновение, когда люди тесно окружили его, Генрих почувствовал себя сверхзащищенным ребенком и разозлился. Затем он рассмеялся. Именно это и было необходимо Англии, чтобы оба, Глостер и он сам, были убиты!
– Сир, вы ранены? – спросил Котени, когда увидел, как трясется Генрих.
– Нет, – с трудом проговорил Генрих, пытаясь удержать преждевременную полуистерическую радость. – Где мой дядя?
– Ищет Глостера, – тяжело дыша выговорил Гилдфорд. – Я видел, как он спускался с холма, когда шел к вам.
Генрих прикусил губу, но было бесполезно приказывать людям ехать за Пембруком. Если дядя уже нашел Глостера, тогда они никогда не найдут его в этом диком смешении спасающихся бегством, сражающихся людей. Генрих посмотрел на Амбион Хилл. Резервов там уже не было. Его люди и люди лорда Стэнли преследовали остатки армии Ричарда. Многие уже были захвачены в плен; многие побросали свое оружие; некоторые убежали; некоторые все еще продолжали сражаться из-за боязни быть убитыми, если они сдадутся.
– Пойнингс, пусть герольды пощадят тех, кто сложит оружие – сказал Генрих.
Генрих не чувствовал удовлетворения. Глядя на растерзанное поле, на разбросанные тела и слыша стоны раненых, Генриху стоило больших усилий подавить приступ тошноты. Ни один человек не беспокоил их маленькую группу. Котени зажал свой бок рукой и прильнул к красному знамени, которое слабо развевалось на ветру. Остальные наблюдали конец сражения. У подножия низкого холма, на котором находился Генрих, сражение в конце концов закончилось, как только была уничтожена стража Глостера. Наступила тишина, прерываемая лишь всхлипываниями тех, кто потерял кого-то или что-то дорогое, и стонами раненых. Один за другим совет Генриха собрался возле него. Все они были уставшими, истекающими кровью, но благоговеющими перед содеянным – все кроме Уильяма Брэндона. Пембрук пришел последним. Он подъехал медленно, слез с лошади и встал на колени перед своим племянником.
– Я не смог убить Глостера для тебя, сир. Я искал, но не смог его найти.
Тюдор соскользнул с лошади и поднял своего дядю с колен.
– Спасибо Господу, он уберег тебя для меня. Топор палача решит судьбу Глостера, если уже не решил. Действительно, мы должны поблагодарить Господа за все. Только благодаря его помощи мы все преодолели. Давайте поищем Уильяма. Я хотел бы, чтобы мы были все вместе в этот час благодарения.
Брэндон лежал там, где упал. Кровь подсохла и стала коричневой. Генрих приподнял забрало и посмотрел на спокойное лицо, затем перекрестился и начал молиться. Все члены совета опустились на колени. Над ними развевался красный флаг с изображением дракона, как кровавый символ победы. Генрих снял латную рукавицу и дотронулся тремя пальцами до лица Брэндона.
– Прощай Уильям. Мы больше не будем смеяться вместе. Отныне земные заботы не потревожат твою душу. Я обещаю быть вторым отцом твоему сыну.
Он поднялся с колен, сделал глубокий вздох и поднял голову.
– Чени, – живо сказал он. – Присмотри, чтобы тело Уильяма охраняли. Он спас мне жизнь ценой своей жизни, и я хочу, чтобы его похоронили со всеми почестями. – Генрих посмотрел вокруг. – Оксфорд, – он сделал паузу и протянул свои руки, которые Джон Вере крепко сжал, – я не оскорблю тебя, воздав хвалу твоему мужеству, это не является чем-то новым для тебя. Но я хочу доказать тебе свою признательность: я доверяю тебе свою безопасность. Ты будешь констеблем Тауэра, лорд-адмиралом, – губы Генриха задрожали, когда он мысленно добавил: – когда у нас будет флот.
