Элиза согласилась прокатиться. Она была уверена, что все уже знают о ее возвращении в город и о том, что она теперь не вдова, а снова замужняя женщина. Но она предпочитала сегодня это ни с кем не обсуждать. В карете она просто будет улыбаться знакомым и махать рукой. А если идти пешком, то надо останавливаться и объяснять все любопытным.
Позднее, когда граф помогал Элизе сесть в фаэтон, она с неудовольствием отметила, что крыша экипажа откинута назад. Но, возможно, граф хотел, чтобы его все видели, решила Элиза.
По пути в парк они почти все время молчали. Лошади были свежие и норовистые, и Даррину было не до беседы с поводьями в руках.
Элиза повертела зонтик у себя над плечом, стараясь выглядеть непринужденно. Когда они въехали в парк, граф пустил лошадей рысью и похвалил свою жену за то, что она выбрала очень нарядное платье и шляпку.
– Мне надо и самому купить себе новый костюм, а то я одет не по моде, – сказал он. – Я уверен, что ты тоже захочешь что-нибудь купить. Роскошное бальное платье, а лучше два, тебе точно скоро пригодятся, Элиза.
– Значит, ты серьезно говорил о развлечениях? Ты действительно хочешь устроить бал? Но кого ты хочешь пригласить?
Он глянул искоса на нее, и она заметила, что его забавляют ее вопросы.
– О, я думаю, что гостей наберется целый список, – ответил он. – В конце концов всем будет интересно посмотреть, какие перемены произошли в резиденции Хэлстона. И всем захочется полюбоваться на мою жену. Я не сомневаюсь, что гостей соберется полный дом.
Как раз в это время один ее знакомый джентльмен снял шляпу и поклонился, а граф остановил экипаж. Через минуту их окружили еще трое джентльменов и две самые известные леди в Лондоне. Все они поздравляли молодых супругов и, казалось, были рады лично познакомиться с графом.
Он пригласил двух джентльменов поиграть у него в карты этим вечером, а третий сам пригласил Даррина в свой клуб. Элиза думала, что прошла вечность, прежде чем им позволили ехать дальше.
Но еще много раз они вынуждены были останавливаться. Казалось, весь свет Лондона собрался в Гайд-парке и наслаждался чудесным вечером.
Уже через несколько дней их почта была переполнена карточками с приглашениями, и Элиза снова закружилась в вихре светской жизни. Граф, верный своему слову, регулярно посещал парламент, и Элиза часто оставалась предоставлена самой себе. Но и в другое время граф бывал занят с новыми друзьями, уезжал в свой клуб и предавался множеству разных мужских забав. Элиза говорила себе, что это только хорошо, что она не ревнива, иначе она была бы самой несчастной женщиной.
Она пригласила свою портниху с образцами тканей и нарядов, и та ушла от нее счастливая, получив много заказов. Кроме того, Элиза заказала себе пару перчаток, туфли, зонтики и, конечно, шляпки. Она встречалась часто со своими друзьями за чаем на разных других приемах, в основном днем. Ее и графа часто приглашали на ужин или в театр.
Ей трудно было бы забыть тот вечер, когда она вошла в золотую гостиную и обнаружила, что Даррин был у парикмахера.
– Как? Ты постриг волосы? – воскликнула она, как только увидела мужа.
Он поднял удивленно брови, потому что она была шокирована и, кажется, расстроена чуть ли не до слез.
– Да, конечно. Ты ведь не будешь отрицать, что моя мать просила тебя заставить меня это сделать. Она все время приставала ко мне, чтобы я постригся. Так что…
Элизе потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Наконец она села, взяла бокал вина, который он подал ей, и улыбнулась.
– Очень красивая прическа. Она вам очень идет, сэр. Я просто была удивлена, потому что видела тебя только с длинными волосами. Ты стал настоящим красавцем.
– Возможно, я им действительно буду, когда надену новый костюм, – сказал он.
Элиза отвечала легко, но все-таки ей было грустно. Она до сих пор помнила, как его золотистые кудри щекотали ее обнаженные плечи и грудь, заставляя ее вздрагивать от восторга. Если честно, она желала бы, чтобы он не стригся.
Впрочем, это не имело уже никакого значения, сказала она себе. Он не приходил к ней больше с тех самых пор, когда она так горько плакала у него в замке. Иногда она думала, есть ли способ заманить его снова к ней в постель? И понимала, что, увы, такого способа не существует. Для этого Элиза должна простить Даррину все и принять его таким, какой он есть.
За обедом Дрейк сказал, что измерен дать большой бал в июне.
– Я немедленно составляю подробный план, – сказала Элиза, обрадованная, что может помочь в этом сложном деле. – И хорошо, если твоя мать приедет из Кента, ты не против? Дай мне ее адрес, чтобы я могла написать ей. И ты должен дать мне имена всех, кого бы хотел пригласить, а я все сделаю.
Она заметила, что он смотрит на нее как-то странно, насмешливо, и сразу нахмурилась.
– Что случилось? – спросила она. – Почему ты так улыбаешься?
– Разве я улыбался? Я не знал, – сказал он спокойно, и его лицо снова стало бесстрастным. – Но тебе совершенно не нужно ни о чем беспокоиться, Элиза. У меня есть план, и уже давно. Все, что от тебя требуется, это быть самой красивой на балу. И, разумеется, если ты хочешь пригласить кого-нибудь, то передай имена моему секретарю. Мистер Керр будет рад внести их в список.
– А цветы, а музыка! – протестовала она. – Шампанское и специальные блюда для обеда! Затем нужно будет нанять дополнительных слуг и грумов, чтобы смотреть за экипажами гостей. Кроме того, еще красный ковер от лестницы до улицы. Послушайте, сэр, вы ведь не собираетесь всем этим заниматься лично?
– Заверяю тебя, что я справлюсь, Элиза, – ответил он и сменил тему.
Элиза едва смогла закончить обед, так сильно она была возмущена. Это уже слишком! Даррин спокойно узурпировал у нее право заниматься тем, что должна делать она.
Он не позволил ей сказать ни слова по этому поводу. И она заметила, что так уже было не раз.
Да что там! Она даже обнаружила, что после того, как она выбирала меню на неделю, оно утверждалось окончательно только графом. И будто этого еще было недостаточно, он сам назначил время ее визита к акушеру, а когда она одевалась, обсуждал с врачом ее состояние. Даррин относился к ней как к несмышленому ребенку, и это злило ее.
В конце концов они теперь были на ее территории. В Лондоне она была главнее, не так ли? Ну что, интересно, Даррин мог знать о балах и официальных протоколах? Допустим, что он говорит теперь как образованный светский человек, но даже без своего акцента кто он такой? Обычный фермер, который случайно оказался графом.
Ей казалось даже, что она никогда его раньше не знала, так он изменился за это время. Только эта его спокойная самоуверенность была прежней. Он принимал как должное, что все ему беспрекословно подчинялись, жил на широкую ногу, буквально купался в роскоши. В старом доме он не был таким. Тогда он походил больше на робкого новичка, умоляющего Элизу стать его женой. Что ж, теперь они муж и жена. И посмотрите, как он переменился!
