– Ладно. Скажу им, чтобы немного поостыли.
Роджер кивнул:
– Хорошо. Вы увидите, что я прав. Надо соблюдать осторожность. Завтра встретимся и назначим время, когда лучше приступить к делу.
Вернувшись в дом, Роджер встревожился, ибо в какой–то момент почувствовал зависимость от Барни. Враждебность, с которой они расстались, тоже беспокоила его. Выбежав во двор, он окликнул Филлипса.
Барни остановился, поджидая его.
– Я должен кое–что сказать тебе, – начал Роджер. – Мне нужен надежный парень, который станет моей правой рукой, телохранителем. Полагаю, ты вполне подходишь для этого. Ты мог бы не возвращаться туда, откуда пришел. Деньгами я тебя не обижу. Подумаешь над моим предложением?
Барни вспомнил о своей тощей, ворчливой жене, оставшейся в Пенсильвании, и ощутил вину перед сыном и дочерью. Впрочем, какого черта? Ему повезло, что он выжил в этой проклятой войне. Да, он заслужил хорошую жизнь! Барни пожал протянутую Роджером руку.
– Ты не ошибся в выборе. Я не разочарую тебя.
– Ну вот и хорошо. – Роджер едва сдержал улыбку. Теперь проще простого управлять этим идиотом. – Никому не говори, иначе они обозлятся. Как только золото поделят, приходи сюда.
Холли крепко спала. Роджера больше привлекали пышные формы, однако у нее были чудесные груди, нежные и упругие, тонкая талия и длинные стройные ноги. Да, эта девушка на редкость хороша. Каждый мужчина мечтает о такой прелестной жене. Скоро он сломит ее упрямство, заставит угождать ему. Вот тогда она полюбит его.
Роджер скинул халат и лег рядом с Холли, наслаждаясь ее теплом и сладким запахом. Охваченный желанием, он не заметил, как девушка открыла глаза.
При виде Роджера Бонхэма, дрожащего от вожделения, она пришла в ужас и громко закричала.
– Нет, нет, дорогая! – Он помешал ей подняться. – Ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Ты же сама это знаешь. Не сопротивляйся.
От страха Холли пришла в себя, несмотря на снотворное, вцепилась ногтями в его щеки и крикнула:
– Убирайся к черту! Ты что, обезумел? Оставь меня в покое!
Роджер закрыл ей рот ладонью.
– Дорогая, тебе будет хорошо со мной. Ты сама пришла ко мне, желая заняться со мной любовью. Не обижай меня, Холли. Ты же сама этого хотела.
Он лжет! Никогда она не пришла бы к нему, никогда! Холли хотела оттолкнуть его, спросить, почему она лежит нагая, но Роджер закрыл ей рот поцелуем, а потом снова зажал его ладонью.
– Ты приятно удивила меня, Холли. Все это время я боялся, что мои чувства к тебе безответны. Теперь я знаю, что это не так. – Он поцеловал ее в лоб. – Мы немедленно поженимся. Я хотел, как положено, ухаживать за тобой и лишь после свадьбы узнать радость близости, но зачем нам придерживаться правил?
Он убрал руку, и Холли тут же приподнялась:
– Убирайся к черту! Я никогда не выйду за тебя замуж, Роджер Бонхэм! До этого момента ты мне просто не нравился, а теперь я тебя ненавижу!
Она попыталась выскочить из кровати, но он вцепился в нее.
– Холли, выслушай меня. Ты расстроена, ибо опасаешься, что, лишив тебя невинности, я изменю отношение к тебе. Не смущайся, что пришла ко мне, я и до этого хотел на тебе жениться. Я человек чести и пошел на это только потому, что люблю тебя.
Роджер попытался поцеловать ее, но она увернулась. Вдруг он отпустил Холли, встал и накинул халат.
– Убирайся. Ты растоптала мое уважение к тебе. Я думал, ты любишь меня, а не отдашься мне как… как обычная, шлюха. – Его взгляд выражал отвращение и боль. – Даже не верится! Я был такого высокого мнения о тебе, а что ты сделала со мной?
Ее охватила растерянность. Боже праведный, он лжет!
– Я не… не понимаю, Роджер. Ты обманываешь меня.
– Я?! – Казалось, эти слова укололи его. – О, дорогая, я никогда не причинил бы тебе боль. Если бы я догадался, что ты пьяна, то ни за что не притронулся бы к тебе!
Не успела Холли ответить, как послышался мужской голос:
– Куда ж все подевались?
В ту же секунду дверь распахнулась, в комнату вошел Джарвис и, увидев их, побледнел.
Джарвис стоял, как громом пораженный. Его сын с приемной дочерью! Закрыв лицо руками, он отвернулся:
– Оденьтесь. Мне надо поговорить с вами. Клаудия заболела.
– Что с ней? Где она? – воскликнула Холли.
– В Виксбурге. В госпитале. Едва мы отправились в плавание, она почувствовала себя плохо и потеряла сознание. Корабль вернулся в Виксбург. – Его плечи дрогнули. – О, Холли, как ты могла?
– Отвезите меня туда поскорее. Я сейчас оденусь. – Завернувшись в простыню, Холли выбежала из комнаты.
Джарвис, ошарашенный увиденным, в ужасе смотрел на сына.
– Как ты посмел? Черт подери, Роджер, неужели тебе мало проституток? Зачем совращать невинную девушку?
Роджер начал одеваться.
– Не волнуйся. Я дорожу честью семьи и выполню свои обязательства. – Он презрительно усмехнулся.
– Я не допущу этого, – возразил Джарвис. – Ты груб и высокомерен. Мне искренне жаль женщину, которая согласится стать твоей женой, и я не хочу, чтобы такая участь постигла Холли.
– Мне безразлично, что ты об этом думаешь. Я женюсь на ней. А теперь уйди и позволь мне одеться.
– Ты не получишь моего согласия на этот брак. Мне неприятно говорить об этом, но если ты ослушаешься, забудь о моих деньгах. Ты жаден, поэтому помни мои слова.
Роджер с ненавистью посмотрел на него.
– Мне не нужны твои деньги, старый осел. – Увидев, как лицо отца исказилось от боли, он улыбнулся. – У меня столько денег, что тебе и не снилось. Ты мне не нужен.
У Джарвиса защемило сердце.
– Как… как ты посмел так разговаривать со мной? Я твой отец!
– Мой отец?! Ты идиот! Полагаю, пришло время сказать правду. Мне надоели твои наставления. Дурак, ты же бесплоден! Ни одна женщина не рожала от тебя. Несколько лет назад мать призналась мне, что ты не мой отец. Он умер, но речь не об этом. Я рад, что меня произвело на свет не такое ничтожество.
Джарвис схватился за грудь и едва устоял на ногах.
– Ты… все выдумал, Роджер, но зачем причиняешь мне боль? Это ложь. Твоя мать была честной женщиной, а ты опорочил ее имя.
– Опорочил! Старый идиот. В отличие от меня она смеялась над тобой украдкой. Только твои деньги и положение удерживали ее при тебе. Мой отец был не единственным ее любовником. Она ничего не скрывала от меня. Мы хорошо понимали друг друга. Я уважал мать за то, что она вопреки тебе пыталась обрести счастье. Наконец–то мне удалось сказать тебе правду.
Джарвис с трудом поднял голову. Постепенно гнев возобладал над болью. Посмотрев на сына, ставшего ему совершенно чужим, он сказал:
