Кейт лежала в постели, ломая голову над тем, как выпутаться из сложившегося положения, и вдруг ей пришла в голову мысль, что, женив Торкила на собственной племяннице, леди Брум, по всей видимости, надеется, что в этом случае ей удастся держать сына в повиновении и продолжать управлять Стейплвудом и после смерти сэра Тимоти. Поначалу эта мысль показалась Кейт дикой, но чем больше она размышляла над этим, тем больше убеждалась, что таковы, наверное, и есть истинные намерения леди Брум. Кейт удивляло одно: неужели ее тетя, особа вовсе не глупая, не понимает, что Кейт отнюдь не беспомощная девица, без головы на плечах. Тут Кейт осенила другая мысль – она находится в неоплатном долгу у своей тетушки. Она вспомнила, что говорил ей мистер Филипп Брум об обязательствах и жертвах, изъявляя готовность всегда прийти ей на помощь. Кейт рывком села на кровати, вглядываясь в темноту. Так вот какой жертвы потребовала от нее леди Брум! Филипп, несомненно, догадывался об этом. Вспомнив его сардоническую усмешку и холодное презрение, сквозившее во взгляде, когда она впервые увидела его в Стейплвуде, несомненно, решила Кейт, он подумал тогда, что она по доброй воле согласилась участвовать в гнусных интригах леди Брум. На глаза ее навернулись слезы ярости, сила которой потрясла Кейт, и у нее появилось непреодолимое желание влепить ему пощечину. Как он смел подумать, что она такая распутная и корыстная? К чести Филиппа следует сказать, что он довольно быстро сменил свое мнение о Кейт, но тем не менее он думал, что она не устоит перед соблазном приобрести титул, богатство и обеспеченную жизнь. Ну что ж, мистер Филипп Брум очень скоро пожалеет, что думал о ней столь дурно, что же касается его помощи, то она прекрасно обойдется и без нее! Кейт в ярости ударила кулаком по подушке и уже собиралась снова лечь, как в голову ей пришла мысль: почему Филипп так рьяно противился женитьбе Торкила, если он не имел никаких видов на Стейплвуд? Рано или поздно Торкил все равно женится, если, конечно, не умрет до этого. Конечно, от головной боли и других напастей, которыми страдал Торкил, не умирают, но с ним ведь мог произойти и несчастный случай! Дрожь пробежала по телу Кейт, и она прошептала: «Нет!» – поскольку мысль о том, что мистер Филипп Брум способен совершить покушение на жизнь своего кузена, показалась ей абсурдной. Торкил в такой театральной манере говорил о том, что несколько раз чуть не погиб в результате несчастного случая, но Кейт очень скоро поняла, что словам Торкила верить не следует. Более того, немного поразмыслив, Кейт пришла к выводу, что обвинения Торкила просто смехотворны: даже если Филипп и причастен к падению плиты с фронтона или к случаю с проволокой и подпиленной веткой, во всех случаях вероятность гибели Торкила была нулевой. Он мог, конечно, сломать шею, упав на опутанную проволокой ограду, но он благополучно миновал ее; когда же Торкил упал с вяза, то и подавно отделался всего лишь несколькими синяками. Что касается плиты, которая, по словам Торкила, упала в нескольких дюймах от него, то Кейт была уверена, что в момент ее падения Торкила там и близко не было! Она представила себе, как мистер Филипп Брум без устали изобретает все новые и новые ловушки для Торкила, которые, однако, не причиняют тому никакого вреда, и не смогла удержаться от смешка.
Однако, вспомнив о тех таинственных намеках, которые она слышала несколько раз от леди Брум, Кейт снова стала серьезной. Тетя Минерва прямо не обвиняла Филиппа в попытках убить Торкила, но говорила, что тот жаждет унаследовать Стейплвуд и титул своего дяди. Единственное, в чем она обвиняла Филиппа, – так это в дурном влиянии на ее сына. У Кейт на этот счет сложилось другое мнение – она считала, что если Филипп и оказывает на Торкила какое-то влияние, в чем Кейт сомневалась, то влияние это было скорее положительное, чем дурное. Однако Кейт была достаточна умна, чтобы понять, что леди Брум считала любое влияние, кроме собственного, вредным. Кейт легла и, усмехнувшись, подумала: «Не завидую я жене Торкила! Ведь у нее будет не свекровь, а сущая ведьма».
– И уж, конечно, этой женой буду не я! – сказала Кейт, прижимаясь щекой к подушке.
На следующее утро, спустившись к завтраку, Кейт обнаружила тетю в одиночестве и, воспользовавшись этим, спросила, не думает ли она, что ей пора уезжать из Стейплвуда. Леди Брум вопрос показался забавным, и она ответила:
– Нет, я так не думаю. А с чего это ты собралась уехать?
– Видите ли, мэм, если Торкил влюбился в меня, в чем лично я сомневаюсь, я обязана оставить этот дом.
– Но почему же, если ты сомневаешься в его чувствах? Неужели тебе так хочется покинуть нас?
– О нет, нет, мэм!
– Рада слышать это. Я ведь так старалась, чтобы тебе было у нас хорошо.
– Да, мне у вас и вправду очень хорошо! – уверила ее Кейт. – Вы были очень добры ко мне, и мне будет очень недоставать вас и доброго сэра Тимоти. И, конечно же, Стейплвуда! Но дело в том, что я не должна подавать Торкилу никаких надежд, а мне будет трудно сохранять необходимую дистанцию после того, как между нами установились дружеские отношения. Если я начну обращаться с ним с холодной вежливостью, он, наверное, пожелает узнать, чем он меня обидел, а что я отвечу ему на это?
– Мое дорогое дитя, не забивай себе голову всякими глупостями. Продолжай обращаться с Торкилом по-прежнему, а если он вздумает проявить нежные чувства, ты, я уверена, сообразишь, как следует поступить, – ведь ты такая благоразумная!
– Но…
– Если ты уедешь из Стейплвуда, не дождавшись осени, я обижусь на тебя, – сказала леди Брум. – Думаю, я ничем не заслужила такой неблагодарности.
Кейт ошеломили эти слова, и она смогла только пробормотать:
– Нет, нет, дорогая тетя, я не хочу выглядеть неблагодарной. Но при сложившихся обстоятельствах… после того, что вы сказали мне вчера вечером…
– Моя дорогая, я хотела, чтобы ты обдумала мое предложение, только и всего. Однако у тебя еще не было на это времени, правда?
Кейт попыталась было как можно более деликатно объяснить своей тетушке, что никакие размышления не заставят ее изменить своего решения, но тут в комнату ворвался Торкил, а вслед за ним доктор, и Кейт была вынуждена замолчать.
– Мама! – закричал Торкил. – Я видел на озере цаплю!
– Доброе утро, Торкил! – сказала леди Брум, недовольная его поведением.
– А, доброе утро, мэм… Доброе утро, Кейт! Ты слышала, что я тебе сказал, мама?
– Очень хорошо слышала, ты сказал, что видел на озере цаплю! Ты будешь чай или кофе?
– Чай, а впрочем, не важно! Дело в том, что комната, где хранятся ружья, заперта, а Пеннимор говорит, что ключ у тебя!
