– Обнимает? Прошу тебя, объясни мне, как он мог кого-то обнимать с рукой в лубке и двумя сломанными ребрами? – скептически поинтересовалась Генриетта.
– Он обнимал ее левой рукой, разумеется, и целовал, как раз когда я вошла в комнату! И больше того, Хетта, она даже не пыталась оттолкнуть его!
– Следовало бы поблагодарить ее за это, мэм! Учитывая, что только вчера доктор Фостон качал головой, уговаривая Чарли быть как можно осторожней, потому что сломанные ребра ужасно болезненны, я думаю, Черри проявила исключительное благородство, не отталкивая его! Не сомневаюсь, она ни минуты не забывала, чем это может кончиться.
– Как ты можешь быть так слепа, Генриетта?.. Как ты можешь ребячиться в такую минуту? – воскликнула леди Силвердейл. – Я давно заметила, что она кокетка, – правда, мне даже пришлось один раз предостеречь ее! – и Кардл тоже говорит…
– Я не желаю слышать, что говорит Кардл, мэм! – с горячностью воскликнула Генриетта. – Ее болтовня меня не интересует! Она невзлюбила Черри с первого дня и не упускала ни единой возможности очернить ее!
– Кардл мне предана! – сказала леди Силвердейл. – По крайней мере, она принимает мои интересы близко к сердцу!
Генриетта сдержала готовый сорваться с языка ответ и, помедлив, спросила:
– Что было, когда ты застала Чарли, целующего Черри?
– Он немедленно отпустил ее, а уж какое виноватое у нее было лицо! Она так сконфузилась, что говорить не могла, пролепетала что-то, покраснела и выбежала из комнаты. И можешь не сомневаться, Хетта, Чарли получил хорошую взбучку! Я отругала его исключительно сурово, потому что – хоть ты и не веришь, Хетта! – я отлично вижу все его недостатки. Я, конечно, не думаю, что это была его вина, но ему не следовало поддаваться на ее кокетство!
– Итак, он страшно нагрубил тебе и выскочил, разъяренный, – подвела итог Генриетта.
– Да! – с чувством воскликнула леди Силвердейл. – Он действительно сказал мне – крикнул мне! – что незачем лезть в чужие дела! А когда я спросила, не боится ли он разбить мне сердце, он выскочил из комнаты и так ужасно хлопнул дверью, хотя ему прекрасно известно, как это вредно для моих нервов!
– Ну, это мне кажется более ужасным преступлением, чем целовать Черри, – заметила Генриетта серьезным тоном, но глаза ее смеялись. – Я думаю, он уже жалеет о своей грубости и готов перед вами извиниться, так что не стоит расстраиваться.
– Но он исчез! – трагически воскликнула леди Силвердейл.
– Вздор! Думаю, он в ярости выскочил из дома, но как только поостынет, вернется!
– Увы, ты еще не знаешь всего! Черри тоже исчезла! – объявила леди Силвердейл, восстанавливая свои силы с помощью уксуса. – И если ты думаешь, Хетта, что я велела ей покинуть наш дом или что-нибудь в этом роде, ты заблуждаешься! Я сказала то же самое, что сказала бы и тебе, если б обнаружила, что ты позволила себе до такой степени забыться, но это, благодарение Господу, невозможно!
– И что она сказала, мэм, в ответ на эти материнские укоры?
– О, она сказала, что это не ее вина, и что Чарли поцеловал ее совершенно неожиданно, и прочий жалкий вздор! Тогда я сказала ей – очень добродушно, – что ни один джентльмен не станет целовать девушку, если е получает поощрения с ее стороны, и предупредила, к нему может привести такое легкомыслие. Потом я сказала (потому что она начала плакать), что я не сержусь на нее и изо всех сил постараюсь забыть эту историю и то ей лучше подняться в свою спальню и побыть там, пока она не сумеет успокоиться.
– Несчастная девочка! – воскликнула Хетта. – Как можно было так поступить, мама? А она была так благодарна, так предана вам! Сказать ей… такую глупость! А эта маленькая гусыня, конечно, поверила, что джентльмены целуют девушек, только если их поощряют, и убежала отсюда, заливаясь слезами! Я немедленно иду искать ее!
Леди Силвердейл, оскорбленная до глубины души, резко села. – Ты такая же бесчувственная, как и твой брат! – объявила она. – Для тебя ничего не значит, что твоя мать провела весь день, умирая от беспокойства! О нет! Тебя беспокоит только, когда ты сможешь прижать к груди эту маленькую оборванку! Что касается поисков – можешь не трудиться, ее уже искали, но ни ее, ни Чарли нет. И больше того – Кардл видела, как через двадцать минут после того, как ей велели идти в свою комнату, она сбежала по лестнице, и на ней была шляпка, и шаль, и желтые ботинки, которые я ей подарила! И это называется благодарность!..
Генриетта нахмурилась:
– Тогда она могла отправиться бродить по поместью. Довольно глупо, но, если она расстроена так сильно, как мне кажется, она, скорее всего, ищет уголок, где ей никто не помешает выплакаться вволю. Или, возможно, пытается успокоить себя прогулкой: именно так я бы поступила на ее месте!
– Погоди! – сказала леди Силвердейл. – Чуть позже один из младших садовников видел, как недалеко от ворот остановилась закрытая карета. К ней подошел Чарли в надвинутой на глаза шляпе, чтобы его никто не мог узнать. Но Джеймс все равно узнал его, он сказал, что на Чарли был оливково-зеленый сюртук, который я терпеть не могу, и это истинная правда, Хетта: он был в нем сегодня! Чарли огляделся, чтобы убедиться, что никто не следит за ним, и сел в карету. Джеймс удивился, потому что все слуги знают, что доктор Фостон категорически запретил Чарли ездить верхом или в коляске, по крайней мере еще неделю. Джеймс испугался, как бы Чарли себе не повредил поездкой, поэтому он пошел в дом, чтобы, улучив момент, шепнуть пару слов Пайворту, – но от этого мало толку, поскольку Чарли держит Пайворта в кулаке! Я, конечно, рада, что камердинер Чарли так предан хозяину, но все должно иметь пределы, и, когда Пайворт делает вид, что не знает, где Чарли, и повторяет это снова и снова, – я думаю, это уж чересчур!
– Мама, – терпеливо сказала Генриетта, – меня ждет Саймон Каррингтон, приехавший с какими-то срочными известиями, поэтому, прошу вас, скажите…
– Я пытаюсь рассказать тебе, но ты все время перебиваешь, так что я все время сбиваюсь, – обиженно ответила леди Силвердейл. – А что касается Саймона Каррингтона, я запрещаю тебе приглашать его к обеду, Хетта! Я не обвиняю его в пособничестве Десфорду, хотя меня бы не удивило, если б так и оказалось, но я не желаю сейчас видеть ни одного из Каррингтонов!
– Хорошо, мэм. Итак, Джеймс сказал Пайворту, что в карете была Черри?
– Он не видел Пайворта. Он говорил с Гримшоу!
– И сказал ему, что в карете была Черри?
– Нет, но кто-то там сидел, потому что дверцу открыли изнутри и Чарли рассмеялся и что-то сказал, а кто же еще это мог быть…
– И этого хватило, чтобы вы с Гримшоу и Кардл слепили самую фантастическую сказку, какую мне случалось слышать! Романы, которые вы так любите, мама, в подметки не годятся этой истории!
– Но это не сказка, Хетта! Куда еще мог отправиться Чарли, в такой тайне…
– Ради Бога, мама, не нужно подражать Гретте Грин! – раздраженно попросила Генриетта. – Да еще и без всякого багажа!.. По моему мнению, Чарли отправился в какую-то сомнительную экспедицию, которую вы бы наверняка не одобрили, и, если он причинит себе вред, так ему и надо! Меня больше интересует, что стряслось с Черри? Как долго ее нет?
– Несколько часов! Обоих! – воскликнула ее светлость. – Как ты можешь быть такой бессердечной, Хетта, чтобы сказать, что Черри для тебя важней единственного брата…
– Я не думаю, чтобы он причинил себе вред, – нетерпеливо перебила Генриетта. – Доктор Фостон предупредил его так строго потому, что хорошо знает Чарли и нашел нужным на всякий случай припугнуть его. Но с Черри могла случиться какая-нибудь беда, так что мне придется выслать на поиски целый отряд!
Она хотела встать, но ее остановил возглас матери.
– Чарли! – простонала леди Силвердейл и распростерлась на мягких подушках, прижав пухлую руку к сердцу.
Сэр Чарлз решительно шагнул в гостиную. По выражению его лица и приглушенным проклятиям, которые он бормотал себе под нос, можно было заключить, что его гнев не только не улегся, а разгорелся с новой силой.
– Я х-хотел бы знать, мэм, какого дьяв… чего вы добивались, высылая слуг шпионить за мной? Господи, что за идиотизм! Не хмурь брови, Хетта! Я говорю то, что нахожу нужным! Дошло до того, что человеку нельзя шагу ступить из дому без того, чтобы за ним по пятам не гнались шпионы! И собственный дворецкий берется читать ему нотации, отчего он не доложил, куда и насколько уезжает! Я не собираюсь этого терпеть, предупреждаю вас, мэм!
– Несчастный мальчик! – драматически воскликнула его мать. – Где Черри?!
– Откуда мне знать, черт побери? И если вам нечего больше сказать, я ухожу! И весь этот переполох из-за одного-единственного поцелуя! Можно подумать, что я хотел ее обесчестить!
– Чарлз! Если в тебе нет никакого уважения к моей чувствительности, вспомни, что здесь твоя сестра!
