«Если, конечно, она ищет место», – мысленно добавил сыщик. Но граф так и не сказал, какая именно сумма была похищена, и Мик имел все основания предполагать, что девушка взяла не слишком много. Ведь неопытная молодая провинциалка, впервые оказавшаяся в Лондоне, наверняка не устояла бы перед искушением и принялась бы сорить деньгами, если бы они у нее были.
– Так чего же вы ждете? – нахмурился граф. – Почему вы до сих пор не опросили всех владельцев мастерских и ателье? Надо во что бы то ни стало найти ее. Неужели какая-то девчонка оказалась умнее знаменитого лондонского сыщика?
– Разве я разыскиваю убийцу? – поинтересовался Мик Боуден. – Кстати, как ваш сын?
– Мой сын на смертном одре, – ответил граф. – Да, вы ищете убийцу, и я советую найти ее, пока она еще кого-нибудь не убила.
Мик снова приступил к поискам. Он понимал, что ему придется потрудиться. Ведь в Лондоне мастерских и ателье – великое множество. К тому же беглянка могла прятать свои чудесные волосы – самую главную примету.
* * *
Неделя казалась бесконечной. Джоселин слишком много пил и слишком долго сидел за картами по вечерам. Днем же отправлялся в клуб, где занимался фехтованием и боксом, – боли в ноге уже почти не беспокоили его.
Младший Дадли рвал и метал, когда узнал, что случилось с его коляской. Он устроил настоящую охоту на Форбсов, чтобы бросить каждому из них перчатку в лицо, но братья, как выяснилось, уже уехали из города. Фердинанд хотел вызвать Форбсов на дуэль – ведь убить собирались именно его. Но Джоселин твердо решил, что сам будет драться с Форбсами, и Фердинанд в конце концов уступил.
Ангелина же, когда узнала о случившемся, перенесла жесточайший приступ мигрени. Она вызвала Хейуорда с заседания парламента, после чего, чтобы хоть немного успокоиться, купила себе новую шляпку.
– Интересно, остались ли еще фрукты на прилавках в Ковент-Гардене? – проговорил Джоселин, разглядывая очередное приобретение сестры. Они встретились в Гайд-парке, когда Ангелина и ее свекровь проезжали в коляске по одной из дорожек. – Смею заметить, на твоей голове это сооружение выглядит просто чудовищно.
– Это чудесная шляпка, что бы ты ни говорил, Трешем. И вы с Ферди… вы оба должны мне пообещать, что больше не будете править колясками. Иначе вы убьете себя и мои нервы окончательно расстроятся. Но Хейуорд говорит, что это не случайность. Смею предположить, что тут не обошлось без одного из Форбсов. Если вы не узнаете, кто виновник, если не заставите негодяя заплатить сполна, мне будет стыдно за то, что я – одна из Дадли.
Прежде чем распрощаться с дамами, Джоселин заметил:
– Ты забыла, Ангелина, что ты теперь леди Хейуорд, а не Дадли.
В отличие от брата и сестры Джоселин не горел желанием немедленно отыскать виновника и наказать его. Он знал, что рано или поздно судьба сведет его с Форбсами, и они, конечно же, тоже об этом знали. «Пусть пока прячутся в норе, пусть подумают о том, что произойдет, когда придется столкнуться лицом к лицу с герцогом Трешемом, – думал Джоселин. – Да, пусть пока потомятся от страха».
Некоторые из знакомых заговаривали с ним о Джейн Инглби. Оказывается, она очаровала всех гостей своим пением. В клубе Трешема спрашивали, кто она такая, живет ли все еще у него в доме, собирается ли петь где-нибудь еще, где она училась петь, – в общем, задавали множество вопросов. А виконт Кимбли прямо спросил: не является ли Джейн его любовницей? Однако на этот вопрос Трешем ответил лишь презрительным взглядом.
А ведь до сих пор Трешем не имел привычки секретничать, когда речь заходила о его любовницах. Более того, в доме, где сейчас поселилась Джейн, частенько устраивались вечеринки и пирушки – там гости чувствовали себя более свободно, чем в Дадли-Хаусе. Любовницы же выполняли обязанности хозяек – и Джейн, конечно же, успешно справилась бы с такой ролью.
Но на сей раз Джоселин изменил своим привычкам – он боялся обидеть Джейн, хотя не мог бы объяснить, чем именно. Всем любопытным герцог говорил, что девушка служила у него временно, а теперь покинула Дадли-Хаус и он не знает, где ее искать.
– Очень жаль, Трешем, – сказал Конан Броум. – Жаль, что Реймор не услышал этот голос. Она могла бы очень прилично зарабатывать…
– Я бы тоже ей кое-что предложил, – перебил Кимбли, – Правда, зарабатывать ей пришлось бы отнюдь не пением. Но я. боялся перейти тебе дорогу, Треш. Если узнаешь, где она, шепни мне на ушко.
Герцог нахмурился и поспешил сменить тему.
Б этот вечер Джоселин возвращался из клуба пешком, причем довольно поздно, Однако он не боялся стать жертвой грабителей – герцог неплохо боксировал и мог бы в крайнем случае воспользоваться тростью. Более того, сейчас он с удовольствием встретился бы с парочкой грабителей, чтобы хоть на них выместить злобу.
Джоселин прекрасно понимал, что не правильно реагировал, на вопросы и шутки приятелей, однако ничего не мог с собой поделать. Со времени их последней с Джейн встречи прошло пять дней, а ему казалось, пять недель. Куинси, составивший контракт, привез его Джейн, и она, к удивлению Джоселина, подписала контракт, даже ничего в нем не изменив.
Итак, Джейн официально стала его любовницей.
Его девственной любовницей, с которой он еще ни разу не лег в постель. Как бы веселились друзья, если бы узнали, что он завел себе любовницу, настоявшую на заключении контракта и пожелавшую переделать все в доме в соответствии с собственными вкусами.
Он вдруг громко рассмеялся, остановившись посреди пустынной улицы. Джейн на редкость своенравна! Такая даже в постели не изменится – наверняка проявит характер.
Невинная и наивная Джейн оказалась чрезвычайно рассудительной. Он желал ее неделю назад, страстно желал пять дней назад, а сейчас уже пылал страстью. Сейчас он мог думать лишь о ней, о златовласой красавице…
Через два дня наконец-то пришла коротенькая записка: «Работы завершены. Вы можете заехать, когда вам будет удобно».
Холодные, бесстрастные слова. Однако он вспыхнул как мак.
* * *
Джейн мерила шагами комнату. Она отправила записку сразу после завтрака, но Трешем мог, по своему обыкновению, рано уйти из дома и вернуться только к ночи. Он мог не прочесть записку до следующего дня. Мог и на следующий день не приехать.
Но она не могла не ждать его. И напрасно она запрещала себе смотреть в выходящие на улицу окна чаще, чем раз в десять минут.
На ней было новое платье из светло-зеленого муслина. Платье с завышенной талией, скромным вырезом и короткими пышными рукавами. Очень простенькое, без украшений, оно оказалось ужасно дорогим – во всяком случае, так показалось Джейн, до этого имевшей дело лишь с провинциальными портнихами. Однако она не стала отсылать модистку с Бонд-стрит и двух ее помощниц, так как герцог сам выбрал их и направил к ней. И он же дал им необходимые указания.
