Ей нужно больше информации, больше деталей от мадам Фостер, чтобы знать, каких событий в будущем надо остерегаться, чтобы предотвратить аварию, влекущую за собой ее смерть.
— Я не знаю, — увильнула Маргарит, не будучи готовой сказать, что вышла за него замуж, потому что хотела этого.
Потому что от одного звука его голоса у нее в туфлях сжимались пальцы ног.
Она все еще не знала, как Эш относится к ней. Причина его женитьбы была основана на бизнесе. Она не собиралась обнажать свое сердце, чтобы выносить полные жалости взгляды.
Глаза Эша обшаривали ее лицо, словно он мог прочитать на нем все, что она утаила. Маргарит отвернулась, встревоженная, что он мог там обнаружить.
Его голос прорезал воздух между ними, по коже девушки пробежали мурашки.
— Это последнее, что я ожидал…
Что она согласится выйти за него замуж? Маргарит тонко засмеялась.
— Что ж, я от себя этого тоже не совсем ожидала.
Мадам Фостер была права. Выбирая путь, есть возможность, шанс изменить свою судьбу. Кроме того, она продолжала выбирать, приближаясь к судьбе, предсказанной мадам Фостер.
Эш положил ладони на ручки ее кресла, и, приблизив к ней лицо, навис стеной. Его мощь сокрушила ее, чистая мужественность заставила сердце биться быстрее.
— Я не хочу, чтобы ты жалела об этом. И я тоже не хочу об этом сожалеть.
Эмоции затопили ее. Маргарит отчаянно кивнула.
— Не буду.
— Хорошо.
Качнувшись, Эш отстранился от кресла и зашагал к двери. Деревянные половицы заскрипели под его ботфортами.
Маргарит поднялась на ноги, окликнув его.
— Ты куда? — Быстрый взгляд в окно сообщил, что снова пошел снег. — Там же настоящая буря.
— Нам нужно больше дров.
В дверях Эш остановился, задержавшись на мгновение, чтобы вернуться назад и сгрести ее в объятия для поцелуя, который заставил ее задохнуться и отчаянно желать большего.
Его обсидиановые глаза заблестели.
— Я могу к этому привыкнуть, — произнес он, растягивая слова.
— К чему? — прошептала Маргарит, и ее язычок выскользнул увлажнить саднящие губы.
— К тебе.
Затем он ушел. Маргарит оглядывала тихую комнату, в горле стоял ком, глаза щипало.
Она тоже хотела этого. Привыкать к нему. Еще много-много лет.
Снегопад усилился, образовав сплошную пелену, и Маргарит начала волноваться, что Эш замерзнет там, снаружи. Она поклялась себе, что если он вернется, она будет вести себя так, как положено настоящей новобрачной. В конце концов, она дала обет. Ее никто не принуждал.
Когда дверь с шумом распахнулась, она вскочила на ноги. Порыв ветра ворвался вместе с Эшем и закружился по комнате. Эш стряхнул снег с широких плеч и сбил его с сапог на коврик.
Маргарит нацепила на лицо улыбку и помогла ему снять длинный плащ. Повесив одежду на вешалку у двери, она обернулась, собираясь сказать нечто веселое, но слов не последовало.
Эш сгреб ее в объятия, оторвав от земли, и поцеловал, лишив воздуха. Его холодные губы быстро отогрелись на ее устах, вызывая в ее животе чувство разлившегося жара.
На мгновение Эш прервался. Держа ее лицо в ладонях, он смотрел своими смоляными глазами, глубокими и пронзительными, словно видел то, что она не могла в себе разглядеть, о чем даже не подозревала.
— Я целовался тысячи раз…
Маргарит вздрогнула и попыталась вырваться — ей не понравилось напоминание о его опыте — женщинах, которые ему, несомненно, нравились и были более искушенными, чем она. Эш крепче обхватил ее лицо и так резко притянул ее к себе, что она не могла вздохнуть.
— Но до тебя никогда, — яростно проговорил он, вызывая в ней легкую дрожь. — Никогда до тебя. С тобой все ново. Свежо и так сладко. Я не сдамся. И неважно, что изначально я хотел лишь номинального брака. Теперь я хочу тебя. Хочу все это.
Это было уже чересчур. Маргарит не позволила ему закончить. Не могла. Она преодолела последние несколько дюймов, разделявшие их лица, и с рвением поцеловала Эша, неумело прижавшись к его губам. Желание вскоре растопило всю неловкость. Он застонал ей в рот.
Через некоторое время ей понадобился воздух, и она прошептала:
— Что же мы делаем? Это — своего рода медовый месяц, верно?
— Конечно, — пророкотал он прямо ей в губы. — А также Рождество.
Ее улыбка чуть не померкла. Она почти забыла. Рождество — всего лишь один день, из череды похожих, следующих один за другим. Оно ничем не отличалось от любого другого времени. Только было холоднее.
— Да, — произнесла она.
Эш поцеловал ее в уголок рта, при этом удобно обхватив руками за талию. Это было так естественно, так правильно… Именно так он держал ее бесчисленное количество раз до этого.
— Боюсь только, празднование будет слишком тихим для двоих. Как ты обычно празднуешь? Ходишь на приемы? Распеваешь рождественские гимны?
— В последние годы я посещала друзей. — В юности она ничего не делала. Иногда даже была предоставлена сама себе, когда мать удостаивалась приглашения в Лондон, чтобы присоединиться к ее отцу. — А что насчет тебя?
— Вообще, твой отец обычно приглашал меня на ужин. Довольно грандиозное мероприятие с разными людьми.
Маргарит сделала болезненный вдох через нос, думая о том, что она никогда не проводила Рождество с отцом. Потому что он не хотел ее видеть.
— И гусь был? — спросила она с необъяснимым комом в горле.
В Пенвиче, холодными зимними ночами, она мечтала, как на праздник ее позовут домой и посадят за стол с жирным и сочным рождественским гусем.
— Думаю, да. Хотя мы всегда были так впечатлены чрезвычайно крепкой брагой его экономки, что я с трудом вспоминаю о еде. — Смех в его голосе был заразителен, и Маргарит начала улыбаться. Пока не вспомнила, что речь идет об отце, который никогда не приглашал ее отпраздновать Рождество вместе. Ее улыбка угасла.
Словно чувствуя перемену в ее настроении, Эш большим пальцем погладил ее щеку, внимательным взглядом проникая в ее сознание. Опасаясь, что он может прочесть ее мысли, Маргарит снова заставила себя улыбнуться.
— Уверен, мы найдем способ насладиться праздником и вдвоем, — сказал он и медленно кивнул.
Она ни с чем не спутает блеск его черных глаз. Как не пропустит растущее напряжение внутри себя.
Они постоянно будут наедине. Что еще можно здесь делать, кроме как заниматься друг другом? Ее щеки запылали при мысли о том, что имелось в виду. От воспоминаний о прошлой ночи, у нее голова шла кругом, а тело горело в ожидании.
Эш стянул с вешалки их плащи. Развернув Маргарит, он помог ей одеться.
