— Спасибо, Эллен.
Лорд Колуолл пошел к лестнице, а смотревшая ему вслед Эллен думала о том, как он красив и как гордо несет свою голову.
— Мне так хочется, чтобы они были по-настоящему счастливы, — вздохнула она.
Внезапно она сообразила, что сейчас голос лорда Колуолла звучал совершенно по-иному, в нем слышалось беспокойство и одновременно радушие.
Направляясь в свою комнату, Эллен спрашивала себя, что же произошло прошлой ночью, что же вызвало у ее госпожи такие переживания утром этого длинного дня.
Она прислуживала Наталии достаточно долго для того, чтобы почувствовать, когда та несчастна, к тому же от ее взгляда не ускользнули печальное выражение, застывшее в глазах госпожи, и грустно опущенные уголки губ.
Но когда ее светлость смотрела на шедшего через парк лорда Колуолла, ее настроение изменилось. Эллен показалось, что желание догнать его вызвало у Наталии радостное возбуждение.
"Она заслуживает счастья, — решила горничная. — И он тоже — после всего случившегося!"
На следующий день после завтрака, прежде чем уехать, лорд Колуолл осведомился, как Наталия провела ночь. Отправившийся на поиски Эллен дворецкий сообщил:
— Эллен просила передать вашей светлости, что всего несколько минут назад заглядывала в комнату миледи, обеспокоенная тем, что ее не зовут. Ее светлость спит.
— Тогда не будите ее, — велел лорд Колуолл. — Чем дольше она поспит, тем лучше.
— Вы правы, милорд. Сон — лучшее лекарство, — согласился дворецкий. — Я передам ваши указания Эллен.
И сейчас, когда день близился к вечеру, лорд Колуолл надеялся, что Наталия уже проснулась — ведь он так много хотел сообщить ей.
Возле дверей замка его ждал грум, чтобы забрать лошадь. Спешившись, лорд Колуолл похлопал жеребца по крупу и поднялся по лестнице.
Он протянул цилиндр дворецкому.
— Ее светлость уже спустилась вниз?
— Нет, милорд. Но Эллен просила узнать, не соблаговолит ли ваша светлость подняться наверх.
Лорд Колуолл удивленно взглянул на дворецкого. Казалось, он собирался сказать что-то, но почему-то передумал и стал медленно подниматься по широким мраморным ступеням.
Эллен ждала его на площадке.
— Не могли бы вы зайти в спальню ее светлости, милорд? — присев в реверансе, обратилась она к лорду Колуоллу.
Она распахнула дверь, и он вошел в комнату.
Ожидая, что сейчас увидит лежащую на подушках Наталию, лорд Колуолл сразу же взглянул на кровать с откинутым пологом. Но там было пусто!
Резко обернувшись, он устремил вопросительный взгляд на горничную.
— Где ее светлость?
— Этого я не знаю, милорд.
— Что это значит — ты не знаешь?
— Ее здесь нет, милорд.
Он посмотрел на девушку так, словно она сошла с ума.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросил лорд Колуолл.
— Дело обстоит так, милорд, — прерывающимся голосом начала Эллен. — Мне передали ваше указание дать ее светлости подольше поспать. Я заглянула к ней только двадцать минут назад. — Она бросила на лорда Колуолла тревожный взгляд, испугавшись, что он сейчас примется ругать ее. — Я подумала, что, возможно, ее светлость нуждается во мне, но что-то помешало ей позвонить. Я осторожно открыла дверь, чтобы, если ее светлость спит, не разбудить. Несколько секунд я прислушивалась, стараясь различить ее дыхание. Однако ничего не услышала и откинула полог.
— Ее там не было?
— Да, милорд. Кровать была застелена так, чтобы издали, от двери, казалось, будто в ней спят. Ее светлость исчезла.
— Но ведь она, должно быть, спустилась вниз.
— Нет, милорд, лакей говорит, что обязательно увидел бы ее.
— Может, она где-нибудь в замке — в детской, например?
— Нет, милорд, никто не видел ее.
— Ничего не понимаю.
— И я, милорд. Но я заглянула в шкаф, чтобы выяснить, все ли платья ее светлости на месте.
— И что же?
— Взгляните, милорд.
Эллен подошла к гардеробу, стоявшему в дальнем углу. Она распахнула дверцы, и лорд Колуолл увидел красивые и изысканные туалеты, висевшие в несколько рядов. Именно это изобилие нарядов так ошеломило Наталию, когда она прибыла в замок.
Но Эллен обратила его внимание на нечто, лежавшее на полу.
— Посмотрите туда, милорд.
— Что это? — озадаченно спросил лорд Колуолл.
Он видел только небольшую горку, образованную черными лентами и бархатными бантами.
— Раньше это было отделкой черного платья ее светлости, — объяснила горничная. — У нее было только одно черное среди тех, что прислали из Лондона. Оно отличалось особым изяществом. Я бы сказала, что оно слишком роскошно для похорон или для траура. — Помолчав, она продолжила: — Ее светлость сняла всю отделку. Вот она, милорд, перед вами: оборки из тафты, бархатные банты. Наверное, она хотела, чтобы платье выглядело как можно проще.
— Но зачем ей это? — недоумевал лорд Колуолл.
— Не могу понять, милорд. Есть еще кое-что.
Она открыла другую дверцу, и, проследив за ее пальцем, лорд Колуолл увидел брошенный на пол белый мех.
Он вопросительно взглянул на горничную в ожидании ее объяснений.
— Это горностай, милорд, которым была подбита дорожная пелерина ее светлости.
— Дорожная пелерина! — воскликнул лорд Колуолл.
— Да, милорд. Остальная одежда вся на месте, насколько я помню, за исключением нижнего белья. Все, что она взяла с собой, спокойно поместится в ручном саквояже.
— А сумки? — спросил лорд Колуолл.
— Чемоданы и саквояжи хранятся в шкафу в соседней комнате. А все сундуки отнесли наверх.
— И что же пропало?
— Небольшой саквояж, милорд, довольно неприглядный. Но он чрезвычайно удобен, чтобы складывать самые необходимые в путешествии вещи.
Лорд Колуолл прошелся по комнате.
— Эллен, ты считаешь, что ее светлость ушла из замка?
— Да, милорд. Ее нигде нет.
— Ты кому-нибудь говорила об этом?
— Нет, милорд. Я просто спросила лакеев, видели ли они, как спускалась ее светлость. Они ответили, что дежурят с самого утра и не видели никого, кроме вашей светлости.
— Ты объяснила им, почему спрашиваешь об этом?
— Нет, милорд.
— Значит, если ее светлость покинула замок, она вышла не через главный вход.
— Вы правы, милорд. Не так-то сложно незамеченной выбраться из замка. Шесть дверей выходят в сад, а три — в кухню.
— Должно быть, ее светлость пошла пешком, — как бы разговаривая с самим собой, заметил лорд Колуолл. — Если бы она велела подать экипаж, он ждал бы ее у главного входа.
— Конечно, милорд.
— Я не понимаю! — воскликнул лорд Колуолл. — И куда же она могла пойти?
