Рэйф говорил ей, что некоторые индейские племена верят в то, что совы приносят несчастье. Апачи верили, что сова является знаком приближающейся смерти.
При свете дня, находясь дома, в безопасности, она бы отогнала прочь эти мысли, как суеверную чепуху. Но сейчас было очень трудно сделать это, ведь Рэйф, тяжело раненный, лежал у нее на коленях. Она продержала его так всю ночь, ее сердце болело той же болью, что мучила Рэйфа. Рэйф начал вздрагивать, и тихие слезы покатились по щекам Кэтлин. Ее веки тяжелели; она свернулась рядом с Рэйфом и положила руку ему на грудь, как бы пытаясь защитить его. Вздохнув, она провалилась в сон.
Жар держался еще два дня, и Кэтлин не отходила от Рэйфа, вытирала пот, давала ему столько воды, сколько он мог выпить, и принуждала его есть, когда он был в состоянии. Иногда он прижимался к ней, не давая уходить, невольно царапая ее, когда боль возобновлялась. Страх ни на минуту не покидал Кэтлин. Страх, что рана загноится. Страх, что он умрет. И неослабевающий страх, что придут индейцы.
Она утратила всякую надежду на то, что ему станет лучше, когда, как по волшебству, жар спал и он уснул глубоким, спокойным, целительным сном.
Кэтлин улыбалась ярче, чем лучи восходящего солнца, от всего сердца произнесла не громкую благодарственную молитву. В ее душу прокатилась волна облегчения, и она почувствовала слабость. Слава Богу, думала она, сворачиваясь калачиком около Рэйфа, чтобы заснуть, слава Богу, худшее позади.
Рэйф проснулся от ноющей боли в левом боку и от ужасной жажды. Он взглянул не безоблачное небо, тяжело дыша и пытаясь побороть дергающую боль, которая, казалось, стала такой же неотъемлемой его частью, как руки и ноги.
Он почувствовал тепло Кэтлин, прижавшейся к его правому боку, и когда повернулся, увидел, что она лежит рядом с ним, подложив руку под голову. Под ее глазами были темные тени, а на лбу – пятна пыли.
Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить ее, он сдвинул повязку и осмотрел рану. Рана была рваная и безобразная, кожа вокруг нее – обожженная и черная, но он не обнаружил ни одного признака нагноения. Ему повезло.
Он снова надвинул одеяло, злясь на себя из-за того, что еще слишком слаб, чтобы двигаться и не корчиться при этом от боли. Пройдет несколько дней, прежде чем у него будет достаточно сил, чтобы продолжить путь.
Пробормотав ругательство, он закрыл глаза и снова провалился в сон.
Он не был хорошим больным. Он постоянно мучился из-за того, что должен лежать здесь, беспомощный, как младенец, когда ему не терпелось выяснить, что случилось со Скоттом, с остальными людьми и со стадом. Кэтлин прилагала все силы, чтобы заставить его лежать неподвижно, и после трех дней безуспешных попыток уступила. Рана заживала, и не было ни предательских красных полос, ни других признаков инфекции. Настроение у Рэйфа было отвратительное, но к нему вернулся аппетит к еде и к Кэтлин.
Хотя он был слишком слаб и болен, чтобы заняться чем-нибудь, требующим усилий, ему хватало сил, чтобы крепко обнять и целовать ее до тех пор, пока она не начинала жалеть, что он не совсем здоров.
На четвертый день после того, как у него спал жар, он настоял на том, чтобы встать и осмотреть все вокруг, говоря, что чувствует себя ослабевшим от долгого лежания.
Кэтлин подумала, что он не очень-то твердо держится на ногах. Но его решимость победила, и в тот же день, немного позже, после того, как он снова отдохнул, они упаковались и направились к реке. У них кончились запасы воды; настало время двигаться дальше.
У реки они наполнили свои фляжки и поехали вверх по течению, пока не обнаружили следы стада. Земля была сильно изрыта копытами сотен коров, обращенных в паническое бегство и оставивших широкую и удобную тропу.
Они прошли меньше мили и обнаружили тело Уишфула Поттера. Его едва можно было узнать. Индейцы сняли с Уишфула скальп, и теперь стервятники терзали труп. Кэтлин отвернулась, чувствуя тошноту, и увидела второе тело, лежащее в подлеске. Это был Хэл Тайлер. Неужели все остальные тоже мертвы?
– Идем, Кэти, – позвал Рэйф.
– Сначала нам надо похоронить их.
Рэйф покачал головой:
– Я бы хотел, Кэти, но у нас нет лопаты, да и сил тоже.
– Пожалуйста. Мы не можем просто так оставить их здесь.
– Им уже ничем нельзя помочь, – тихо сказал Рэйф. Но потом посмотрел в ее светлые зеленые глаза и не смог отказать.
– Хорошо, – согласился он, слезая с лошади. – Мы соберем немного веток и камней и прикроем их. Это лучшее, что мы можем сделать.
Чтобы прикрыть тела, они собирали упавшие ветки и камни почти целый час, но Кэтлин почувствовала себя лучше, когда все было сделано. Но когда она посмотрела на Рэйфа… Его лицо побледнело, а на коже блестел пот, хотя день был холодный. Насколько же она глупа, если беспокоится о мертвых, когда единственной ее заботой должно быть здоровье мужа.
Она видела, как Рэйф морщился от боли, залезая в седло, и почувствовала укор совести. Если он упрямо настаивал, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы продолжать путь, это еще не значило, что с ним на самом деле все нормально.
Немного позже они нашли тело Джоша Тернера. Когда Рэйф начал слезать с лошади, Кэтлин сказала, что сама обо всем позаботится. Тем не менее Рэйф настоял на своем, но когда они закончили, рот его был искривлен от боли. Она пробормотала короткую молитву над наскоро сооруженной могилой и с тяжелым сердцем села в седло.
Проехав дальше, они увидели место, где стадо замедлило свой безудержный бег. Рэйф натянул поводья и внимательно осмотрел тропу, изучая отпечатки. Он нахмурился. Индейцы никогда не ездят на подкованных лошадях.
– Что такое? – спросила Кэтлин, подъехав к нему.
– Ничего, – рассеянно ответил Рэйф. Он слез с лошади и несколько минут сидел на корточках, а потом встал и пошел по тропе пешком. Он тихо выругался, когда через несколько ярдов следы стада разделились.
Рэйф посмотрел вдаль, раздумывая. Его беспокоили подкованные лошади. Конечно, это могли быть лошади с ранчо, но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что это не так.
Он сел на лошадь, и они снова продолжили путь к форту Ларами.
В этот день им больше не встречались трупы.
Когда стало смеркаться, они остановились на привал у неглубокого ручья, Рэйф поймал пару пятнистых форелей, и Кэтлин приготовила их, думая, сможет ли она есть после того кровавого кошмара, который им довелось пережить.
Ни один из них не съел много, и Рэйф выбросил объедки подальше от места привала.
– Ты думаешь, они все погибли? – спросила Кэтлин позже, когда они лежали в объятиях друг друга.
