Дик поклонился почти до пола, как подобало.
— Будет исполнено, Мулаи Исмаил!
Ему казалось, что он что-то слышал о тех краях, и совсем недавно, но воспоминание ускользало, даже когда он вечером позвал Клюни Гленгарри и рыжебородого Майка Маллигана к себе в дом, на ужин и на совет. Дик доверял им и обо всем рассказал. Но забытое подсказал ему Лерон Сол, который распоряжался рабами, прислуживавшими им.
— Можно мне отправиться с вами? — спросил он.
Дик удивился, потому что Сол был вовсе не вояка.
— Ты, Лерон? Какого черта?
— Мне нужно уладить один старый должок. — Лерон был очень серьезен. — Ты не догадался, как зовут этого закутанного главаря?
— Главаря? — Дик нахмурился. — Нет.
И вдруг его озарило! Он вспомнил, как люди, которых он послал в погоню за Зайданом, вернулись и доложили, что хитрый черт ускользнул от них через горы и пошел в сторону Блед эль-Джерида и Тафилелта. Казалось, что за горами Атласа пески пустыни разверзлись и поглотили его. Но теперь, поразмыслив, Дик понял, что назревавший мятеж, похоже, был спланирован именно Зайданом.
— Боже! Ты прав, Лерон! Это он! Но ты послужишь нам лучше, если будешь держать ухо востро здесь и сообщать мне обо всем, что услышишь. Помни, что у меня к Зайдану свой счет, и если мне удастся поймать его, можешь быть уверен; твоя месть будет идти рука об руку с моей!
Это была утомительная и не совсем успешная кампания. Она продолжалась почти два года, и оказалась с одной стороны удачной, но с другой — кончилась провалом. Верный своей тактике, Дик двигался впереди с относительно небольшой группой двенадцать тысяч всадников, а основная пятидесятитысячная армия следовала сзади. Это было рискованно, но он знал, что может положиться на своих командиров. Добравшись до М'Дагра, Дик оставил большую часть всадников среди холмов, а сам двинулся вперед только со своими воинами в коричневых джеллаба и грязных тюрбанах — полк должен был разбиться на мелкие группы и просочиться в селение по два, три, четыре человека. Оказавшись на месте, они атаковали касбу, распахнули ворота, и кавалерия, ожидавшая в холмах, ринулась вниз и захватила ее одним ударом. Каид Хих был освобожден, а кольцо шатров вокруг селения — вроде бы принадлежавших мирным скотоводам — исчезло в первую же ночь после падения города. Дик прекрасно понимал, что теперь Тафилелт будет предупрежден об их приходе, однако дожидался подхода основных сил и не двигался дальше.
Основные силы подтягивались из М'Дагры, усиленные еще двадцатью тысячами сторонников каида Зиза, которые собрались под знамена султана, как только их предводитель был освобожден. Подвоз провизии и воды был прекращен, все пути к проникновению в город или бегству перекрыты. Но Тафилелт держался отчаянно долго. Когда он, наконец, пал, и Дик и его воины вошли внутрь, они обнаружили полное запустение; в городе свирепствовали голод и болезни, собиравшие свою ужасную дань под горячим ветром, среди поникших пальм в пределах городских стен. Защитников осталось ничтожно мало.
Озадаченный, Дик понял, что здесь, судя по всему, никогда не было сотен тысяч воинов, а тем более теперь. Захватив касбу, он приказал привести для допроса каидов и кади. Они всячески уклонялись и изворачивались, но все-таки признали, что их подстрекал некий Махди, закутанный с головой. Однако ни один из них никогда не видел его лица. Когда пришло первое известие о том, что эль-Барк и его дикие отряды выступили против них, Закутанный, с горсткой своих приближенных, ускакал — по его словам, в пустыню, чтобы поднять на бунт жителей песков, число которых бесконечно. Он призвал жителей Тафилелта держаться из последних сил, чтобы задержать погоню, и пообещал, что нападет на осаждающих с тыла — с огромной армией, которая только и ждет его прибытия, чтобы сняться с места и следовать за ним. Но больше Закутанного не видели.
Дик догадывался, что произошло, и нещадно ругал себя. Но предстояло еще кое-что сделать. Он приказал заковать в цепи и отослать к султану каидов Тафилелта, окружающих деревень и касб, всех кади и их семьи. Однако, поскольку сам он не глядел на женщину уже больше года, и теперь точно знал, чего от него ожидают дома, Дик лично посетил гарем каида Тафилелта и отобрал для себя трех красивых турецких рабынь и дочку самого каида — задумчивое и гордое дитя с огромными глазами по имени Зобейда.
По правилам мусульманской войны Дик не обязан был жениться на ней, но, восхищаясь характером девушки, сделал это, и она охотно пришла на его ложе и дала своему повелителю все, чего ему недоставало во время осады. Он устроил главную квартиру в Тафилелте, обитая в касбе со своим новым домом, возглавляя стремительные набеги и походы в окрестности до тех пор, пока через несколько месяцев полностью не покорил страну. Затем он вернул бразды правления каиду Хиху и возвратился в Мекнес, где, устроив Зобейду и турчанок в своем гареме, отправился с докладом к султану.
Мулаи Исмаил, ставший еще более шарообразным, встретил его радостно.
— Хасан! Ты вернулся! С меньшим числом людей, чем понадобилось бы мне, ты подавил мятеж и усмирил для меня такую беспокойную страну!
— Благодарю тебя, йа сидна! — Дик низко поклонился. — Твои слова добры. Однако я не поймал Закутанного.
Исмаил засмеялся.
— Возможно, его никогда и не было. По крайней мере, я надеюсь, что своими стремительными действиями ты его здорово напугал.
— Хорошо бы!
Но в Дар эль-Махзене Дик задержался ненадолго. И освободившись, сразу же послал за своими друзьями Клюни Гленгарри и рыжебородым Майком Маллиганом и пригласил их к себе ужинать. Он хотел задать несколько вопросов не только им, но и Лерону Солу.
Смуглокожему управляющему не нужно было ничего объяснять.
— Он ускользнул у тебя меж пальцев! — воскликнул он.
— Это я знаю. Но, может быть, ты объяснишь мне, как!
Сол покраснел от возмущения.
— Если вы думаете, что я…
— Ничего я не думаю! Но у меня есть некоторые подозрения. Ведь он был в Мекнесе?
— Да! — Лерон Сол кисло посмотрел на Клюни. — Но твой приятель не дал мне воткнуть ему нож под ребра.
Гленгарри фыркнул, отчасти возмущенный, отчасти позабавленный.
— Уж больно вы оба горячи! — воскликнул он. — Даже здесь, в Мекнесе, вряд ли посмотрят сквозь пальцы на кровавое убийство сына султана, а особенно сына его любимой жены. Тебя надули, Дик!
Дик примерно это и подозревал, но все-таки был изумлен.
— Что ты имеешь в виду?
Клюни переглянулся с Солом, отхлебнул коньяку и проворчал:
— Я вижу, ты ничего не понял. Так вот: все это дело в Тафилелте было задумано, чтобы обмануть тебя — тебя и султана, самого Мулаи Исмаила. Хорошо задумано и еще лучше исполнено! Еще задолго до того, как ты здесь появился, Зайдан имел виды на трон султана, и его поддерживала мать — чернокожая красотка, фаворитка Исмаила — Зидана. Когда ты нарушил его планы в Сале, он окончательно раскатал губу. Султан не дурак! Он все прекрасно понял, и с твоей помощью Зайдан надолго попал в его черные списки!
