Элли облизнула пересохшие губы.
— Уверена, ваша мать и вдовствующая герцогиня в достаточной мере понимают ваши чувства и знают, что вам нужно время все принять и осознать, — сказала она, тщательно подбирая слова.
Джастин взглянул на нее.
— А как бы вы себя чувствовали, если бы узнали, что ваш отец не тот, кем вы считали его все эти годы?
Она пожала плечами:
— Надеюсь, я в итоге нашла бы способ примириться с правдой.
Глаза Джастина блеснули.
— Это, безусловно, зависело бы от того, кто ваш отец!
— Был, — тихо поправила она.
— Ну да, — неловко согласился он.
— Ваш отец был героем, — сказала Элли, ощущая какую-то странную несогласованность, словно Джастин говорил о чем-то другом. — А что касается моего отца, пусть я его никогда не видела, у меня есть причины считать, что он был по крайней мере честным человеком.
— Да.
— Или, — она настороженно посмотрела на него, — вы слышали о нем что-то иное?
Слишком поздно Джастин сообразил, что раскрытая матерью тайна и излишнее количество бренди на полупустой желудок развязали ему язык и заставили сболтнуть лишнего. Он явно посеял в ней сомнения относительно ее отца. Сомнения, которые могли бы терзать ее еще сильнее, знай она, что Джастин с Ричмондом подозревают в ее отцовстве Драйдена Личфилда после изнасилования ее матери! Черт побери, он тут упивается жалостью к себе, избыток бренди определенно лишь обострил это состояние, хотя после текущего поворота опьянение совсем рассеялось из-за того, что его отец был настоящим героем, и мать тоже. Какой же он идиот! Невероятный, непроходимый эгоист! Вместо того чтобы напиваться до бесчувствия, ему следовало пасть перед матерью на колени и поблагодарить за те жертвы, что они с отцом принесли ради короля и страны. Конечно, мать права, он действительно позабыл о тех годах, что провел с ней до того времени, как его отправили в пансион. Годы счастья и довольства, когда он почти безраздельно владел ее вниманием, за исключением тех недель или месяцев, когда возвращался отец и они проводили время втроем. С другой стороны, у Элеоноры вообще нет никаких воспоминаний об отце, ни детских, ни взрослых. «От Фредерика в этом смысле толку не было никакого», — кисло подумал он. А отец, которого он мог ей предложить, если таковым действительно окажется Личфилд, — настоящий кошмар.
— Нет, я не слышал о Генри Розвуде ничего порочащего, — осторожно ответил он.
— Но разве вы только что не подразумевали противоположное?
— Прошу прощения, если так показалось. Я пьян и болтаю всякий вздор. — Он рывком спустил ноги на пол и сел. — Извините, что потревожил ваш отдых. Думаю, мне стоит отправиться к себе и как следует проспаться.
Без сомнения, он был пьян, когда появился у нее в спальне, но сейчас Элли так не казалось. Ее обеспокоило, что несколько минут назад они вдруг заговорили о ее отце, и Джастин тут же свернул разговор. Как будто он был посвящен во что-то, чем не собирался с ней делиться.
И первые же его слова отнюдь не уменьшили подозрения.
— Господи, только посмотрите на время! — Он взглянул на вынутые из кармана часы. — Вы, безусловно, правы, мои мать и бабушка могут вот-вот вернуться, они не должны обнаружить меня в вашей спальне. — Он убрал часы и выпрямился, собираясь уходить.
Элли прислонилась к спинке кровати, подогнув под себя ноги.
— Джастин, вы бы мне рассказали, если бы узнали о моем отце что-то, что могло бы повредить репутации вдовствующей герцогини?
Он резко обернулся к ней:
— А ваша собственная репутация вас не беспокоит?
Она пожала плечами:
— Я вышла из безвестности и с радостью туда вернусь, но мне невыносимо думать, что из-за меня будут неприятности у вашей бабушки, матери или у вас.
Лицо Джастина смягчилось.
— А что насчет вас? Вы бы стали скучать по светскому обществу или жалеть, что его потеряли?
Слегка поколебавшись, Элли мысленно признала, что скучала бы по многому. Во-первых, по теплому и доброму отношению Эдит Сен-Джаст, а теперь еще и ее невестки. Во-вторых, по дружбе с Магдаленой Мэттьюз — у Элли еще никогда не было близкой подруги, какой стала ей за последние несколько дней мисс Магдалена. И она бы скучала по Джастину. У нес было вдоволь времени подумать над своими чувствами к нему. И она осознала, что, как бы ни желала иного, глубоко его любит. Любит и нуждается в нем, даже зная, что будет отвергнута обществом — его обществом, — и готова зайти очень далеко, даже принять предложение стать его любовницей, если таковое последует.
— Я бы скучала по вашей семье, — честно ответила она. — Вы все невероятно добры ко мне.
— Но я-то уж точно не был добр, Элеонора! — резко возразил Джастин.
— Были. — Смягчившись, она посмотрела на него через комнату. — Хотя и несколько неординарно. Но при этом сделали все возможное, чтобы меня приняли в обществе.
«Может, и так», — расстроенно подумал Джастин. Но он все еще держал при себе сведения, которые могли превратить ее в изгоя.
Черт побери, надо что-то делать в ситуации с Личфилдом, чем скорее, тем лучше.
— С Личфилдом что-то надо делать, Ричмонд! — озвучил свою мысль Джастин, напряженно сверля взглядом графа. Они боксировали в салоне у Джексона, поблескивая скользкими от пота телами, раздетые до пояса.
— Соглашусь, как только вы перестанете вбивать меня в помост, — жалко протянул лорд Андерсон, содрогнувшись после свирепого удара в челюсть.
Джастин тут же отпрянул.
— Проклятье! Прошу прощения, Ричмонд. — Он выпрямился и отвесил поклон в знак признания ничьей и окончания боя.
По дороге в раздевалку он с любопытством поглядывал на своего спарринг-партнера. Физически он был гораздо мощнее Джастина.
— Ваша обеспокоенность о своей подопечной достойна восхищения.
Джастин прекратил вытираться и с подозрением покосился на него:
— На что вы намекаете?
Ричмонд ухмыльнулся:
— Она прекрасная юная леди.
— И возможно, принадлежит отцу, который кто угодно, только не джентльмен!
Граф задумчиво сел, вытирая пот со своих великолепных мускулов, выдающихся свидетельств физической силы.
— И сей факт влияет на ваше к ней отношение.
— Не будьте идиотом!
— Некоторые могли бы счесть…
— Значит, некоторые не способны опознать бриллиант у себя под носом, — еще сильнее возмутился Джастин.
— Но вы-то способны?
Джастин криво улыбнулся:
— До такой степени, что даже всерьез задумался о… — Он осекся, осознав, что едва себя не выдал.
