Хьюго в задумчивости потер нос:
— Ага, ясно, откуда ветер дует, барышня. Как я должен поступить?
— Боже правый! Просто дайте ему понять, что не станете больше терпеть его нападок.
— И каким же образом?… — Хьюго широко раскрыл глаза.
— Вы что, лишились дара речи? На вашем месте я воздала бы ему по заслугам.
— Не сомневаюсь. Но я не уважаю ссор. А потом — если это на него не произведет желаемого эффекта, я попаду в затруднительное положение, не так ли?
Антея хмуро взглянула на майора, и его улыбка стала еще шире.
— Эй, я знаю, что вы задумали. Конечно, я выйду победителем, если дело дойдет до рукопашной с человеком, который на два-три стона [12] легче меня и на добрых три дюйма ниже.
— Я об этом не подумала, — призналась она. — Должно быть, вам ужасно неловко, что вы такой большой.
— О да. Это большое неудобство, — хмуро согласился Хьюго. — Если бы я имел разумные размеры, я бы уж не спустил ни одной издевки и ни одного укола. Вот тогда бы я завоевал всеобщее признание и любовь!
Антея рассмеялась.
— Куда мы едем? — поинтересовался Хьюго, скача галопом рядом с ней по узкой аллее.
— В Сассекс. Мы некоторое время едем вдоль границы графства. Я хочу, чтобы вы посетили одного-двух дедушкиных арендаторов. Можете поверить, они все сгорают от любопытства, желая увидеть вас. Однако эти люди ни за что не покажут своего интереса, поэтому не смущайтесь, если они будут выглядеть не слишком дружелюбными. Жители Сассекса относятся к незнакомцам с большой подозрительностью. Тем не менее, вашего отца тут любили, и это сослужит вам неплохую службу. А вот мой дядюшка Гранвилль не пользовался их расположением — да и дедушка тоже. Причины же станут вам скоро ясны, если вы еще до сих пор до них не додумались.
Но он додумался. Вот уже несколько дней, как майор понял, что его дед — никудышный землевладелец. К тому времени, как они развернули своих лошадей обратно к дому после визитов к двум фермерам-арендаторам, арендовавшим землю Дэрракоттов на долгий срок, и краткого осмотра пары ферм на землях, взятых в краткосрочную аренду, Хьюго получил более точное представление о состоянии всего того, что он получит по наследству.
Размышляя, какой вывод из всего этого сделал кузен, поскольку прочесть по его лицу хоть что-то было невозможно, Антея прервала продолжительное молчание:
— Ну и?…
Он посмотрел на нее с высоты своего роста и улыбнулся:
— Простите, я витал в облаках.
— О чем вы думаете, Хьюго?
— Мне бы хотелось побольше знать о сельском хозяйстве. Я размышлял, что буду со всем этим делать.
— Вряд ли вам будет позволено что-либо здесь предпринимать, — прямо сказала Антея. — Если только вы ухитритесь обвести дедушку вокруг пальца. Однако этого еще никому не удалось сделать, кроме Ричмонда. А, кроме того, что вы действительно можете сделать?
— Ну, вопрос о том, чтобы обвести его вокруг пальца, не стоит, хотя, видит бог, это потребует большой осторожности — особенно если придется действовать за его спиной. Я не хочу этого делать, потому что он человек преклонного возраста, да и к тому же доводится мне дедом.
— А вы что же, хотите управлять землями? — спросила Антея недоуменно. — Я думала… у меня создалось такое впечатление, что вы не намеревались оставаться тут, пока дедушка жив.
— Я еще не решил, что буду делать, — ответил Хьюго. — Я не думал оставаться, но тут дел непочатый край, и хотя я не тот человек, который бы их все переделал, сдается мне, это моя забота, чтобы все было приведено в надлежащий порядок.
— Хьюго, — сказала Антея искренне, — привести все в надлежащий порядок означает вложение денег в землю — и это вместо того, чтобы извлекать из нее последнюю выгоду. Вот в этом-то убедить дедушку вам и не удастся. Умоляю вас, переговорите сначала с Глоссопом, прежде чем совершать необдуманные поступки.
— Он ваш управляющий? Я не могу разговаривать с ним за спиной у милорда, но обещаю вам: не стану совершать никаких необдуманных поступков. Во всяком случае, еще слишком рано делать то, что я хочу, но в любом случае — неплохо было бы об этом подумать. Нет, барышня, я не из тех, кто бросается сломя голову во что бы то ни было! Если что-то меня не будет устраивать, я тут же уеду отсюда.
— Но я думала… то есть дедушка сказал нам, что вы все продали. Что же вы станете делать, если решите уехать?
— Я прекрасно справлюсь, — ответил он со смешком. — У меня есть кое-какие деньги. Мой дед Брей оставил мне все, что имел, то есть, можно сказать, все свои сбережения. Во всяком случае, его светлость так это называет.
Антея перестала хмуриться:
— О, в таком случае… Я не знала и боялась, что вы, все распродав, будете зависеть от дедушки. Хьюго, послушайтесь меня: не позволяйте себя запугивать и не оставайтесь в усадьбе. Я прожила тут всю свою жизнь, и я видела, что она делает с людьми. Здесь никогда не было покоя. Никогда! Дедушка ссорится со всеми. Думаю, ему это просто нравится. И не только с членами семьи, со всеми! Вот почему так редко можно увидеть гостя в усадьбе Дэрракоттов, и никто никогда не приходит туда по утрам. Он разругался даже с викарием! Если вы проживете с нами чуть подольше, вы все сами увидите. Мы так раздражены и издерганы, что к концу жизни у всех нас будет такой же мерзкий характер, как у дедушки. Во всяком случае, у меня. Только не у мамы, но тем хуже для нее, потому что она гораздо чувствительнее меня, бедняжка, и очень нервна. Но если бы вы знали наше семейство, когда были живы мой отец и дядя Гранвилль! Уверяю вас, вы бы тогда поостереглись и ни за что не остались бы с дедушкой под одной крышей. Даже ваш характер может дать трещину под таким напряжением.
Хьюго улыбнулся:
— Я поостерегусь. Я тут пробыл всего несколько дней, но уже понял, что не смогу жить с его светлостью и не стану даже пытаться. И это навело меня на одну мысль. Кто сейчас живет в Довер-Хаус?
— В настоящее время? Никто. Никто, кроме Сперстоу. Он был дворецким двоюродной бабушки Мэтти, а когда она умерла, дедушка разрешил ему остаться в Довер-Хаус, чтобы присматривать за домом, до тех пор, пока в нем не появятся новые жильцы.
— А кто такая эта двоюродная бабушка Мэтти? — поинтересовался Хьюго.
— О, она доводилась сестрой дедушке. Когда дедушка женился, она и наша прабабушка переехали в Довер-Хаус. Прабабушка умерла еще до моего рождения, а бабушка Мэтти продолжала там жить, пока сама не умерла два года тому назад. Она была очень эксцентрична, похожа на самую настоящую ведьму. И эта привычка бормотать все время что-то себе под нос! Мы с Ричмондом ее ужасно боялись, когда были детьми, но, к счастью, она не любила, чтобы ее навещали, поэтому мы только время от времени были вынуждены посещать Довер-Хаус. Она сидела в комнате в полном одиночестве, окна всегда занавешены. И у нее были дюжины мерзких кошек! Самым жутким кошмаром Ричмонда было, когда он представлял, что его заперли одного в этом темпом доме. Куда ни посмотришь — горящие кошачьи глаза, а за ними крадется привидение бедняжки Джейн Дэрракотт!
