— Ну, в общем-то, да, — ответил Матвей, поглядывая на нее с растущим беспокойством. Ради всего святого, что за блажь на нее нашла? Уж не повредилась ли она умом из-за последних событий? — Я пришел, чтобы извиниться за вчерашнее и предложить вам мир.
Юлия удивленно вскинула брови, а затем снисходительно усмехнулась:
— Ах вот оно что! Вы хотите извиниться… и, наверное, объяснить причины своего недостойного поведения?
— Именно так, — хмуро подтвердил Матвей. Недостойное поведение… Да какого черта! Разве она не сама бросилась к нему на шею, как только он начал целовать ее?
— Ну что ж, это весьма похвально с вашей стороны. — Юлия удостоила Матвея одобрительным кивком и неожиданно прохладным тоном прибавила: — К сожалению, у меня сейчас нет времени, чтобы выслушать вас. Зайдите… минут через сорок.
— Минут через сорок? — изумленно переспросил Матвей.
— К этому времени я закончу читать доклад управляющего и дам ему необходимые распоряжения, — невозмутимо пояснила Юлия.
Матвей почувствовал, как его самообладание начинает таять. Нет, конечно, он знал, что помириться с этой своенравной особой будет весьма непросто и что во время их разговора она обязательно наговорит ему гадостей. Однако, черт побери, всему же есть предел.
— Послушайте-ка, дорогая моя, — строго сказал он, подходя к ней вплотную. — Не кажется ли вам, что вы слегка перегибаете палку? Конечно, я повел себя вчера не самым лучшим образом, но это совсем не значит, что вы можете до бесконечности третировать меня. В конце концов, кому здесь нужна помощь: мне или вам?
— Но я же сказала вам, что мне сейчас некогда! — в голосе Юлии послышались высокомерные нотки, от которых у Матвея внутри все вскипело. — Будь добры, зайдите попозже, когда я закончу неотложные дела.
— Да вы что, издеваетесь надо мной? — взорвался Матвей. — Какие у вас могут быть неотложные дела?
И тут его озарила счастливая догадка, от которой он даже перестал злиться. Шумно вздохнув, Матвей отступил от Юлии на пару шагов и окинул ее с головы до ног язвительным взглядом.
— Черт побери, — с усмешкой сказал он. — Я, кажется, начинаю кое-что понимать. Вы догадались, что я приду к вам именно в это время, чтобы поговорить без свидетелей, и решили устроить спектакль. Так, моя радость?
— Да вы с ума сошли! — возмущенно воскликнула Юлия, и Матвей с удовлетворением заметил, как на ее щеках вспыхнули два ярких пятна. — Какой еще спектакль?
— Этот самый, — ответил Матвей. — И я даже знаю, как он называется: «Королева и ее зарвавшийся подданный!» В соответствии с заданной ролью вы нарядились как на вечерний прием и обвешались целой грудой бриллиантов, вероятно, рассчитывая, что этот нелепый маскарад подействует на меня подавляюще. — Колко рассмеявшись, Матвей посмотрел на Юлию с мягким отеческим упреком. — Дорогая моя, ну что за ребяческие выходки? В самом деле: у нас тут творятся такие ужасные вещи, а вы… — он укоризненно покачал головой, а затем строго прибавил: — Одним словом, давайте закончим комедию и серьезно поговорим.
— И о чем вы хотите поговорить? — мрачно спросила Юлия.
— Прежде всего, я хочу воззвать к вашему благоразумию и предложить помириться.
— К моему… благоразумию?
Матвей нетерпеливо вздохнул:
— Юлия! Но вы же прекрасно понимаете, что без моей помощи вам ни за что не одолеть вашего таинственного врага! Больше того: если я сейчас уеду, кто будет сопровождать вас на завтрашний бал в дворянском собрании?
— Откуда вы знаете про бал? — быстро спросила она, и ее щеки снова окрасились румянцем. — Вам сказала тетушка?
— Да, — кивнул Матвей, — она рассказала мне, что вы собирались ехать на бал в дворянское собрание и что теперь эта поездка под большим вопросом.
— И вовсе не под вопросом! — запальчиво возразила Юлия. — Я поеду туда, а сопровождать меня будет Андрей Евгеньевич Самборский! Я… я уже послала ему записку с просьбой поддержать меня, и он, конечно же, согласился.
Губы Матвея сложились в скептическую усмешку.
— Приятно услышать, что у вас есть такой надежный и преданный друг. Однако в сложившейся ситуации вам это не поможет. Вы должны появиться на вечере не с давним другом семьи, а с очередным воздыхателем — иначе злые языки сотрут вас в порошок.
Какое-то время Юлия молчала, задумчиво прохаживаясь по комнате. Потом подошла к Матвею и окинула его пристальным, оценивающим взглядом.
— Итак, насколько я понимаю, — начала она с мрачноватой торжественностью, — вы предлагаете мне плюнуть на то, что случилось вчера, и заключить с вами союз?
— Именно так, моя радость, — с улыбкой подтвердил Матвей. — Только не «плюнуть», а… отнестись к этому философски.
— Отнестись философски? К тому, что меня чуть не лишили невинности?!
— Но ведь до этого все-таки не дошло, — с легким цинизмом заметил Матвей. — А стало быть, у вас нет повода для бесконечных переживаний.
Юлия нервно расхохоталась:
— И за что мне такое наказание? Я, княжна Прозоровская, вынуждена заключить сделку с человеком, у которого нет ничего святого! Вот уж, нечего сказать — дожила!
Последнюю фразу Юлия произнесла с таким театральным пафосом, что Матвей невольно рассмеялся.
— Ну-ну, моя дорогая, не стоит преувеличивать, — ласково поддразнил он. — Во-первых, главная цель любой сделки — это получение выгоды, а вовсе не приятное общение. А во-вторых, не такой уж я и аморальный человек, как вам кажется. Подумаешь, немного увлекся! Да такое с любым мужчиной может случиться, если он окажется наедине с хорошенькой женщиной!
В глазах Юлии появился какой-то странный, предвкушающий блеск.
— Ну, не знаю, как с любым, — промолвила она с загадочной улыбкой, — а с вами, Матвей Елагин, такое случается постоянно. Например, на одном памятном маскараде в начале марта…
— Ради Бога, дорогая моя! — поморщился Матвей. — Давайте не будем припоминать все сплетни, который слышали друг о друге.
— Но это вовсе не сплетни! — горячо возразила Юлия. — Это история, которая произошла на самом деле! Произошла с вами и… — она выдержала многозначительную паузу, а затем торжественно изрекла: — со мной! Ибо та самая девушка в наряде турчанки, которую вы пытались затащить в пустой домашний театр, была не кто иная, как я!
Если бы Юлия бросилась к Матвею на шею и принялась осыпать его жаркими поцелуями, он и тогда не был бы настолько потрясен. На какое-то время он лишился дара речи и только смотрел на Юлию широко распахнутыми глазами, пытаясь понять, разыгрывает она его или говорит правду. Потом сделал глубокий вдох и с расстановкой произнес:
