Себастьян понял, что победил, когда она коснулась его щеки. Он бы не смог объяснить как, но об этом догадался.
В темноте он мог видеть лишь выражение ее лица: на нем была та же всеохватывающая радость, которую испытывал он несколько часов в Мэндевилле, когда подумал, что нашел женщину, которой мог бы доверять.
Мысль о победе пошатнула его решимость. На минуту, что они стояли рядом в лунном свете, он подумал, что месть не должна быть суровой. Возможно, достаточно просто отвергнуть ее любовь. Или даже принять ее, как советовал внутренний голос, доносившийся из той части мозга, что управляла сердцем.
В конце концов, он мог бы спросить ее о роли, которую она сыграла в Мэндевилле, дать ей возможность честно рассказать о тех событиях. Если она признает вину и извинится, возможно, он простит ее.
Но не успел он сформулировать вопрос, как история повторилась. Еще раз. Дверь открылась, и луч света упал на землю у них под ногами.
— Диана? — позвал Блейк.
— Я говорила вам, что она не выйдет в такую погоду, — донесся из глубины дома голос Минервы. — Диана ненавидит холод. Давайте поищем в библиотеке.
— Вот вы где, — сказал Блейк. — Я держал пари с вашей сестрой, что найду вас на улице.
Себастьян опустил руку, и они повернулись к свету.
— Пари? — спросил Себастьян. — И какова же ставка?
— Я никогда не спорю на деньги, — заявила Минерва, выйдя на крыльцо. — Во всяком случае, не по такому дурацкому поводу.
— Мин, у тебя от холода зубы стучат, — сказала Диана. — Ты же раздета. Блейк, пожалуйста, уведите ее в дом. Мы с вашим кузеном идем сразу за вами.
Блейк посмотрел на Минерву так, словно хотел послать ее в преисподнюю, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы произнести это вслух.
— Пойдемте, мисс Монтроуз, — сказал он, не решаясь проигнорировать прямую просьбу. — Вы невыносимое создание. Вернемся в дом.
Момент прошел. Появление Блейка заставило Себастьяна забыть о прощении. Оно разбудило в нем гнев, напоминая — в тысячный раз — ту минуту в библиотеке, когда он узнал о пари между Блейком и Дианой, которые надсмеялись над его чувствами. Блейка ему хотелось убить, а Диане доставить такую же боль, какую когда-то испытал он сам.
— Он сейчас вернется. У нас всего минута. — Дйана нагнула его голову и прошептала на ухо: — Ты знаешь, где моя комната?
— Ты упаковывала мои розовые чулки?
— Зачем? — спросила Шанталь, ловкими движениями расправляя вечернее платье Дианы. — Они не подходят к платью, которое вы собираетесь надеть завтра.
Шанталь решила, что Диане следует носить зеленый шелк. Все-таки хорошо иметь служанку, которая что-то за тебя решает.
— Где они?
Шанталь повернулась к хозяйке:
— Меня раздражает беспорядок в вещах.
— Это мои любимые. Я просто хочу удостовериться, что ты их упаковала.
Француженка взяла зеленое шелковое платье и предметы нижнего белья, чтобы отнести их в стирку и глажку. От дверей она проницательно посмотрела на хозяйку, и Диана испугалась, что служанка догадывается о том, что должно произойти. Шанталь проработала модисткой более десяти лет, большинство из них в Париже, тем не менее она не знала, как плетут любовные интриги. Все же Диана старалась не нарушать порядок в большом комоде, пока искала чулки и пару подходящих кружевных подвязок.
Спустя несколько минут она с удовольствием рассматривала себя в высоком зеркале. На ней было свободное платье, самое роскошное в ее гардеробе, из атласа цвета слоновой кости, украшенное шелковой вышивкой и бельгийскими кружевами. Из-под края ночной сорочки из самого тонкого льна виднелись розовые ступни. Сорочка была так легко завязана на шее, что могла соскользнуть с плеч от малейшего дуновения ветра.
Возможно, не самый подходящий наряд для принятия предложения о замужестве. Ее первый муж, как и следовало, сначала поговорил с ее отцом. Потом она надела свой лучший дневной наряд, плохо сидевшее платье, сшитое портным из Мэндевилл-Уоллоп, и скромно приняла предложение стать восемнадцатилетней невестой сорокапятилетнего баронета. За те пять минут, что они провели с ним наедине в гостиной снятого Монтроузами дома в Лондоне, Тобиас отметил их помолвку лишь целомудренным поцелуем руки и сдержанным выражением почтения.
В спальне Диана, к своему удивлению и удовольствию, обнаружила, что он куда как раскован. И поэтому сейчас она решила по возможности сократить отрезок времени от предложения до постели. Теперь она была опытной вдовой, а не невинной девушкой, и могла позволить себе быть несколько нескромной. И поскольку знала, что Себастьян не имел опыта общения с женщинами, она сама будет проявлять инициативу, — эта идея тревожила и возбуждала ее.
Это было невероятно, что она пригласила его к себе. Да, он представлял себе, как соблазняет Диану, но никогда не думал, что сможет это сделать на самом деле. Ему казалось, что он несется по дороге во весь опор и вот-вот потеряет способность управлять лошадью. Настал момент, после которого нельзя уже будет повернуть назад. Он понимал, что нужно отступить, но это значило, что он больше не увидит Диану.
Борясь с угрызениями совести, Себастьян крался вдоль коридора, считая двери, и его сердце билось так громко, что стук мог поднять мертвого. Без особого интереса Себастьян в свое время слушал байки о «приключениях» в загородных домах. А теперь это случилось с ним — развлечение, и без всякого риска. При свете свечи все двери выглядели одинаково. Если ошибешься, можно потревожить Минерву или Тарквина, а хуже всего Блейкни. Он повернул ручку пятой по счету двери с левой стороны, уже готовый принести извинения, если в комнате окажется юная девушка или мужчина. Как только дверь, скрипнув, приоткрылась, он сразу успокоился. Этот запах он бы узнал всегда.
— Себастьян?
Ее негромкий голос обещал невообразимое наслаждение.
Нет, не невообразимое. Никогда не испытанное, но точно воображавшееся.
Комнату освещали только пламя камина и свечи на столике у стены. Достаточно, чтобы видеть её, сидящую на диване рядом с камином. Длинные темные волосы, рассыпанные по белым плечам, он видел не раз, но вдруг его взгляд скользнул ниже, и он сразу почувствовал напряжение в паху. Он был возбужден, еще переступая порог, но эти изящно скрещенные щиколотки в розовом довели его желание до края.
— Вы надели розовые чулки, — прохрипел он.
Она улыбнулась, но он мог бы поклясться, что она нервничает.
— Специально для вас. Я была в них, когда мы познакомились.
— Мы познакомились в библиотеке.
