Не обращая внимания на их заискивания, Алекс прошёл мимо, не сводя глаз с Эммелин. Подойдя ближе, он заметил у неё на носу пятнышко голубой краски, но не стал её отвлекать, решив не откладывая разобраться в сути дела – женщина была настоящим ураганом.
– Очень хорошо, что вы пришли, – без всякого предисловия начала Эммелин. – Я, кажется, так и не смогу добиться, чтобы эти два человека работали вместе! Мистер Старлинг заявляет, что не намерен рисковать своими обоями, когда синьор Донати и его помощники повсюду разбрызгивают краску. Но я не имею ни малейшего понятия о том, что говорит синьор Донати. Я не знаю ни слова по-итальянски, а из того немногого, что он может объяснить по-французски и что я смогла понять, я сделала вывод – его помощника, который обычно выступал в роли переводчика, наняла какая-то дама, желавшая, чтобы её будуар был расписан видами Неаполя. А ещё он продолжает твердить нечто совершенно несусветное о том, что Везувий избавит мир от самодовольных английских мастеров.
– Предоставьте это мне, – засмеялся Алекс и, вмешавшись в выяснение отношений, сразу заговорил с синьором Донати на его родном языке.
Перевод Эммелин оказался довольно точным, но, как оказалось, помощник ещё и унёс папку синьора с рисунками, и теперь мастер остался без эскизов и не мог закончить фрески.
– Вы говорите по-итальянски? – Стоя рядом, Эммелин слушала их разговор.
– Si[5] – ответил Алекс и описал ей всю ситуацию в целом, назвав имя-преступника.
– Леди Джарвис! – Эммелин скрестила руки на груди. – В тот вечер у Мальвины она дотошно интересовалась всеми подробностями работы синьора. Но, по словам Мальвины, она чересчур скупа, чтобы оплатить услуги настоящего специалиста.
– Значит, она нашла другой способ обзавестись фресками.
– Простите, милорд, – заговорил мистер Старлинг, – но вы действительно понимаете нытьё этого человека? Потому что я был бы признателен, если бы вы сказали ему…
– Мистер Старлинг, думаю, вы почувствуете сострадание к своему коллеге, когда узнаете причину его нытья, – прервал Алекс его жалобы и рассказал о закулисных интригах леди Джарвис.
– Не может быть! – воскликнул мистер Старлинг. – Это просто безобразие. Теперь я понимаю, что привело коллегу в такое состояние. Прошу вас, передайте ему мои извинения и спросите, чем я могу ему помочь. Нехорошо, если он будет думать, что мы все такие бесчестные. Переманить ученика!
– Тогда, мистер Старлинг, возможно, вы смогли бы сегодня быть любезнее с синьором. Поработайте на противоположной стене зала, а я попрошу синьора убрать с вашей дороги его стремянки.
– Отличная идея, милорд. Да, конечно, милорд, – раскланялся мистер Старлинг. – Вы, там! – крикнул он одному из собственных учеников. – Уберите лестницы и освободите немного места этим иностранцам.
Тем временем Эммелин сняла, с себя фартук и направилась к двери, но Алекс остановил её за локоть.
– Куда вы собрались?
– К леди Джарвис, чтобы забрать рисунки. Я не позволю, чтобы мой бальный зал копировала такая женщина.
– Нет, вы этого не сделаете, – рассмеялся Алекс при виде грозного выражения на лице у Эммелин. – Меньше всего мне нужно, чтобы в свете появилась ещё одна тема для обсуждения. Мы и без того дали достаточно пищи для сплетен, так что не нужно добавлять ещё. – Он посмотрел в сторону двери, где ждал распоряжений один из лакеев. – Томас! Подойдите сюда!
Слуга тут же подбежал к нему.
– Да, милорд?
– Отправляйтесь в дом леди Джарвис и найдите там итальянца по имени… – Обернувшись к синьору Донати, Алекс по-итальянски спросил, как зовут его помощника, и, получив ответ, продолжил наставлять слугу: – Найдите этого Луиджи – разумеется, осторожно – и предложите ему вдвое больше того, что платит леди Джарвис, чтобы он вернулся сюда. А для подкрепления обещания возьмите у Симмонса кошелёк.
– Не забудьте напомнить синьору, чтобы он захватил свою папку, – заметила Эммелин.
– Да, папку, – кивнул Алекс.
– И все рисунки и копии, – добавила Эммелин.
– Думаю, Томас понял задачу, – сказал Алекс, с ухмылкой глядя на неё. Ему весьма понравилась её напористость.
– Я найду этого парня, – весело подмигнув, пообещал Томас и быстро ушёл.
Когда Алекс поведал о своём плане синьору Донати, тот едва не разрыдался от счастья, обнял его и расцеловал в щеки.
– Grazi! Grazi![6] – восклицал он.
– Иностранцы, – проворчал мистер Старлинг, наблюдая эту сцену. Затем вернулся к работе и отправил своих людей освобождать часть помещения для художника.
– Итак, – Алекс, улыбаясь Эммелин, потёр руки, – поскольку эта проблема успешно решена, я хочу спросить, не желаете ли…
– А, кузен, вот ты где! – раздался с порога голос Хьюберта. – Не хочу показаться навязчивым, но у меня есть несколько чрезвычайно важных дел, которые нужно обсудить с тобой, если ты не…
– В другой раз, Хьюберт, – перебил его Алекс.
– Не думаю, что эти дела можно отложить, – возразил Хьюберт. – Нам нужно разобраться в высказываниях, прозвучавших вчера вечером. Лилит до сих пор глубоко возмущена всем произошедшим, и я считаю…
– В другой раз, – повторил Алекс. – Я обещал Эммелин, что сегодня днём мы с ней отправимся на пикник. Не правда ли, дорогая?
«Больше никаких выдумок, да?» – казалось, упрекнула его Эммелин, её губы крепко сжались, а одна из бровей поползла вверх.
«Прошу вас, Эммелин, – мысленно попросил Алекс, – проведите этот день со мной».
А затем её глаза весело блеснули, и она разыграла свою роль, как талантливая актриса.
– Как я могла забыть! – воскликнула Эммелин. – Наш пикник! Боюсь, из-за этого происшествия с синьором Донати у меня совершенно отшибло память. Вы меня простите, Седжуик?
– Ну конечно. Извини, дружище, – обратился он к Хьюберту, – но долг перед женой зовёт меня, так что поговорим в другой раз.
Хьюберт посмотрел сначала на него, потом на Эммелин, с шумом выдохнул и вышел из комнаты.
Убедившись, что его кузен благополучно удалился, Алекс полез в карман и достал платок.
– Вы испачкались в краске, – сказал он Эммелин, показывая на собственный нос.
– Неужели? – Она взяла платок и потёрла нос. Покачав головой, Алекс забрал платок и, приблизившись, стёр следы краски у неё на лице. В течение нескольких мгновений они стояли рядом так близко, что он мог думать лишь о предыдущем вечере, когда в экипаже держал Эммелин в объятиях.
Его недавнее хвастливое заявление о том, что он не собирается предъявлять на неё прав супруга, прозвучало красиво, но сейчас… в общем, сейчас совсем другое дело.
В Эммелин было нечто загадочное, что покорило его, пробудило в нём желания, однако он на самом деле не мог дотронуться до неё пальцем.
