– Что за странный финал такого прекрасного вечера! – воскликнула Люсинда, войдя.
Как только мисс Мейз увидела ее, лицо ее исказилось мукой.
– О, леди Мейз! Я так… несчастна! Простите! Если бы я знала… Я не знала! Не знала! Ах, ах! Я думала, что вам это будет приятно!
– Приятно? – Люсинда посмотрела на мисс Блайт в изумлении. – Да о чем вы говорите, черт возьми? Почему это мне было бы приятно?
Мисс Блайт подошла к тазу с водой, чтобы вновь намочить полотенце.
– Не нужно ругаться, Люсинда, – сурово заметила она.
Люсинда опомнилась и вспыхнула.
– Вы, несомненно, правы, Тибби! Я позволила себе выйти из себя. Умоляю, простите.
Мисс Блайт молча кивнула. Она подошла к мисс Мейз, взяла ее за подбородок. Красное опухшее лицо Агнес говорило о том, что она глубоко несчастна. Мисс Блайт вытерла его холодной водой.
– Ну полно, Агнес. Это принесет вам облегчение, – утешала она. – Теперь вы сможете поговорить с леди Мейз.
Вряд ли такая перспектива обрадовала мисс Мейз, поскольку та содрогнулась. Тем не менее она повернула лицо к Люсинде. В ее карих опухших глазах был страх, что напомнило Люсинде пойманного кролика.
Люсинда присела рядом со своей золовкой и взяла ее за руку.
– Агнес, с чего вы взяли, что мне будет приятно застать вас вместе, с мистером Стэссартом? Вам не приходило в голову, что не подобает навещать джентльмена в его спальне?
Мисс Мейз вновь содрогнулась. Она быстро замотала головой, отказываясь взглянуть на Люсинду.
– Мисс Блайт мне все объяснила. Я так порочна, так порочна!
В ее голосе было такое отчаяние, что Люсинда вскинула на мисс Блайт вопрошающий взгляд. Мисс Блайт покачала головой. Люсинда поняла так: я сделала все, что в моих силах.
– Вы, несомненно, сделали большую глупость. А теперь послушайте меня внимательно, Агнес. Нет, взгляните мне в глаза! Вот и хорошо. Когда я пригласила вас остаться здесь на сезон, я взяла на себя ответственность за вас. Я не могу сейчас просто умыть руки. Это будет неблагородно с моей стороны.
Мисс Мейз обвила Люсинду руками и прижалась к ней.
– Вы слишком добры ко мне! Я не заслужила этого, в самом деле, нет!
Люсинда попыталась вырваться, но объятия золовки были слишком крепкими. Она со смехом воскликнула:
– Агнес, вы меня задушите. Мне вовсе не хочется задохнуться в ваших объятиях.
Объятия мисс Мейз немедленно разжались. Она встревоженно посмотрела на Люсинду.
– Я не причинила вам вреда, миледи? Умоляю, скажите!
– Нет конечно. Ах, Агнес, вы такая простушка.
– Я знаю, что я очень глупа. Все всегда это говорили. Значит, это правда, – тихо вздохнув, проговорила мисс Мейз.
Люсинда была рада тому, что эмоциональный взрыв мисс Мейз прошел. Она услышала облегченный вздох со стороны мисс Блайт, и почти рассмеялась. Но в данной ситуации это было совсем неудобно. По крайней мере, мисс Мейз была бы сконфужена еще более, а Люсинда не могла этого допустить. Ей нужно было сказать золовке кое-что важное.
– Агнес, скажите же мне, отчего это вам показалось, что мне будет приятно, что вы навещаете моего кузена?
– Оттого, что он сам говорил, какой он нетерпеливый пациент, – пробормотала мисс Мейз. – Я так надеялась, что смогу быть вам полезной. Я знаю, как ухаживать за больными, как их развлекать. Я действительно знаю это. Это единственное, в чем я знаю толк.
– Неправда, вы превосходная пианистка, – возразила мисс Блайт.
– Это так. И еще – вы забавный, беспомощный ребенок, которому так идет этот персиковый цвет, – добавила Люсинда.
Мисс Мейз вспыхнула и застенчиво поглядела на обеих дам.
– Ах! Какие комплименты вы мне говорите! – Казалось, ей нисколько не претило сравнение с ребенком. Наоборот, она выглядела довольной и успокоенной. Она так привыкла к тому, что ее ругают и ею помыкают, что любое доброе слово воспринимала с благодарностью. Мисс Мейз улыбнулась Люсинде. – Я больше не стану ходить к мистеру Стэссарту.
– И прекрасно. Завтра мой кузен спустится к завтраку. Вы не должны быть озабочены его здоровьем.
Мисс Блайт подняла брови, услыхав, в этом какой-то подтекст, но мисс Мейз восприняла сообщение восторженно.
– Как замечательно! Я знаю, теперь вы будете меньше волноваться, миледи.
– Я перестану волноваться совсем, когда мой кузен уедет отсюда, – сказала Люсинда.
– О, ну теперь до этого недалеко, ведь мистер Стэссарт начал подниматься на ноги. – Мисс Мейз говорила об этом уверенно, с высоты своего опыта. – Когда больной долго находится в постели, он теряет много сил. Кроме того, мистер Стэссарт еще молод. Скоро он поедет домой.
– Вы правы, Агнес. По правде говоря, я сама только что воодушевляла кузена на это. – Люсинда с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
Мисс Мейз просто-таки просияла.
– Ну вот, как хорошо! Теперь мы все вновь счастливы и довольны, не правда ли, миледи?
– Да, Агнес, мы снова все довольны. – Люсинда встала. – Я пришлю горничную раздеть вас. Уже очень поздно.
– Молю вас, не будите ее. Я уже сказала ей, что справлюсь сегодня сама, – мисс Мейз нервно потирала запястья.
От Люсинды не скрылся этот жест.
– Хорошо, как хотите, дорогая. Но мне пора, потому что моя горничная заждалась.
– Вы не должны заставлять ее ждать из-за меня, – согласилась мисс Мейз. Она увидела, что мисс Блайт также собирается уйти, и проводила их до двери своей спальни. Как только дамы вышли, она одарила их еще одной застенчивой улыбкой. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Агнес, – сказала Люсинда. Дверь тихо закрылась. Люсинда повернулась, чтобы посмотреть на компаньонку.
– Как я восхищаюсь тобой, Тибби. Я не знаю, как бы я могла справляться с теми обязанностями, которые ты выполняла годами.
Мисс Блайт усмехнулась.
– Их вовсе не так уж трудно исполнять, моя дорогая. Я могу припомнить одну ученицу, которую учить и воспитывать было настоящим удовольствием. Она всегда была моей любимой ученицей.
Люсинда пожала ей руку.
– Ах, Тибби! Неужели ты заставишь меня расплакаться в такое время?
– Пойдем спать, дорогая, – тихо сказала мисс Блайт. Люсинда взглянула на дверь мистера Стэссарта, и несвойственную ей сентиментальность как рукой сняло.
– Да. Я пойду, но сначала мне нужно отдать некоторые приказания относительно моего кузена Ферди.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, чтобы его предупредили о времени завтрака и о том, что в этом доме не принято завтракать отдельно, – твердо заявила Люсинда.
* * *
На следующее утро, когда Люсинда сошла вниз, в комнату для завтрака, она обнаружила кузена, сидящего в кресле.
– Доброе утро, Ферди, – приветливо поздоровалась Люсинда.
