Девушка сняла накидку с капюшоном на беличьем меху, теплые перчатки и подвинула табурет, чтобы сесть поближе к камину. Она протянула к огню заледеневшие руки и ноги. От столь сильного холода не спасали зимняя обувь и одежда.
Когда Персеваль вернулся в кабинет, он на мгновение задержался на пороге, чтобы получше рассмотреть крестницу. Она почувствовала его взгляд и обернулась:
— И что вы там делаете, вместо того чтобы сесть в ваше кресло?
— Смотрю на вас. Вы сейчас еще больше, чем раньше, похожи на котенка. Вы счастливы при дворе?
— Счастлива, это слишком громко сказано. Но должна признать, что там куда приятнее, чем я ожидала. Королева добра и очаровательна… И мне кажется, что она очень несчастна из-за этой любви короля к мадемуазель Луизе де Лафайет. И Луиза тоже все время плачет и несчастна. Мне не удается ладить со всеми фрейлинами, но по крайней мере одна подруга у меня появилась.
— Кто же это?
— Мадемуазель де Отфор. Она красива, отважна, невероятно дерзка и действительно предана нашей повелительнице!
— Вот замечательно! А вы не могли выбрать кого-нибудь получше!
— О, это она меня выбрала! А теперь, крестный, расскажите мне, прошу вас, чему я обязана удовольствием видеть вас?
Персеваль рассмеялся:
— Вот это да! Как быстро мы усвоили дворцовый тон. Но я позвал вас не для того, чтобы мы обменялись мадригалами, — он вдруг стал суровым, сел рядом с Сильви и взял ее руку в свои. — Вы знаете некоего господина де Ла Феррьера?
— Нет. А кто это?
— Это офицер гвардии кардинала. Он просил вашей руки у герцогини Вандомской. Она поручила мне сообщить вам об этом.
— Моей руки? Это значит, что этот человек хочет на мне жениться?
— Разумеется. Никакое другое толкование невозможно.
— И… И что ему ответила герцогиня?
— Что вы свободны в своем выборе и она никогда не станет вас принуждать. И что, помимо всего прочего, ваш опекун я.
— Но ведь все отлично? Больше не стоит об этом говорить.
— Как раз наоборот. Об этом надо поговорить, потому что этот Ла Феррьер приложит все силы, чтобы вам понравиться. И он способен в этом преуспеть. Офицер довольно хорош собой, и я не сомневаюсь, что кардинал готовит ему отличную карьеру…
— Вы хотите сказать, что он может понравиться мне, когда я с ним познакомлюсь?
— Совершенно верно. Но, Сильви, вы никогда не должны соглашаться на этот брак. Именно поэтому герцогиня Вандомская хотела, чтобы я поговорил с вами.
— Это как-то странно…
— Ничего странного. Мне хорошо известно, что собой представляет этот человек. А герцогиня знает только то, что я ей рассказал. При нынешнем положении вещей она ограничилась замечанием, что вы еще слишком молоды для замужества.
— И это правда?
— Не совсем. Многие девушки выходят замуж в пятнадцать лет, а некоторые и раньше. Нашей королеве было только четырнадцать. И его величеству королю тоже. Но вернемся к претенденту на вашу руку. Вы ни за что не должны позволить ему вскружить вам голову.
Девушка вдруг рассмеялась звонким, радостным смехом.
— Вскружить мне голову? Но это никому не удастся. Вы же знаете, что я люблю и всегда буду любить только Франсуа…
— В вашем возрасте все так говорят. Со временем многое меняется.
— Я не изменюсь.
— А следовало бы, Сильви. Не считая того, что герцог де Бофор на вас никогда не женится, он просто не способен хранить верность одной женщине. Говорят, что Франсуа влюблен в госпожу де Монбазон, мадемуазель де Бурбон-Конде и не знаю даже, в кого еще…
— Все не в счет, потому что он любит одну-единственную. И это королева!
— Несчастная! Как вы можете такое говорить! Даже здесь! Это крайне легкомысленно!
— И все-таки это правда, — тяжело вздохнула Сильви и погрустнела. Но она быстро пришла в себя и посмотрела на Персеваля по-прежнему ясными глазами. — Так вернемся к нашему разговору. Почему я не могу увлечься господином де Ла Феррьером? И почему именно вы должны рассказать мне об этом?
— Потому что… Я вас очень люблю. И надеюсь, что вы меня тоже любите. Хоть немного.
Сильви вскочила со своего табурета и уселась у ног своего крестного, чтобы прислониться головой к его коленям.
— Я люблю вас намного сильнее, и вы отлично знаете, что я всегда вас слушаюсь!
Взволнованный, Персеваль погладил шелковистые каштановые волосы.
— Тогда постарайтесь мне поверить, чтобы мне не пришлось рассказывать вам больше, причиняя напрасные страдания.
— Почему?
Он помолчал, потом заговорил, не отвечая на ее вопрос:
— Вы помните ваше детство? Я имею в виду до того, как Франсуа принес вас к своей матери?
Сильви закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
— Да, немного… Я помню красивый дом, деревья вокруг, прелестную молодую женщину, которая была моей мамой… И еще няню, мать Жаннетты… А потом что-то ужасное, непонятное, и я не могу этого объяснить…
— А Жаннетта не говорит с вами об этом? — забеспокоился Персеваль. Уже очень давно он заставил маленькую служанку поклясться в том, что она никогда не станет вслух вспоминать о замке де Валэнов, чтобы защитить Сильви от ужасной правды. Когда-нибудь она все узнает, но это должно случиться как можно позже.
— Нет. Жаннетта говорит, что ничего не помнит. Но я уверена, что она лжет!
— Хорошо, ведите себя так, словно она говорит вам правду, и не расспрашивайте ее! Позже я многое расскажу вам, но только когда сам сочту нужным. Помните одно, Ла Феррьер совершенно точно связан с тем кошмаром, о котором вы только что упомянули. Вам этого достаточно?
Сильви встала, обвила руками шею крестного и поцеловала в щеку.
— Разумеется! А теперь я должна идти. Мне пора возвращаться в Лувр. Будьте спокойны. Я не сделаю ничего, что могло бы вам не понравиться или могло бы причинить вам боль.
Сильви ушла. Рагнель раздумывал минуту, потом сел к столу, заточил гусиное перо, окунул его в чернила и написал несколько слов. Затем он посыпал написанное песком, сдул его, запечатал и позвал Корантена:
— Держи! Найди герцога де Бофора и отдай ему это. Мне надо его видеть как можно скорее!
Потом он вернулся в свое кресло у камина и долго о чем-то думал, глядя невидящими глазами в пылающее сердце огня.
Глава 6. ВО ДВОРЦЕ КАРДИНАЛА
Прошло совсем немного времени, и Сильви встретилась с тем, кто по какой-то таинственной, одному ему известной причине просил ее руки у герцогини Вандомской.
Это случилось праздничным вечером в Лувре. Их величества принимали герцога Веймарского, принца, протестанта. В Большой галерее Луврского дворца, построенной когда-то Екатериной Медичи на месте куртины крепостной стены Карла V, актеры из Марэ играли спектакль «Сид».
