Дыхание Элспет участилось. Разрядка была совсем близко. Роб жаждал ощутить ладонью ее экстаз.
Стук становился все настойчивее.
Элспет напряглась и изогнулась.
— Вы меня слышите? — раздался за дверью громкий женский голос. — Вы будете ужинать или нет?
Роб взревел от возмущения. В одно мгновение оказавшись на ногах, он подскочил к двери и приотворил ее, заслоняя Элспет от зоркого взгляда хозяйки. Женщина оперла поднос с едой о бедро, придерживая его одной рукой. Другую она сжала в кулак и уже подняла, чтобы постучать еще раз. Увидев выражение лица Роба, миссис Кристи замерла и съежилась.
— Не смейте стучать, если я не открываю дверь после первого раза. Вы меня поняли?
— Да, милорд. — Теперь миссис Кристи была сама кротость. — Но как же ужин?
— Принесите его через час и позаботьтесь, чтобы он был горячим и свежим! — прорычал Роб. — И если я не отвечу на первый стук, уходите и возвращайтесь еще через час.
Он захлопнул дверь и вернулся к Элспет.
За все время разговора она не пошевелилась и продолжала сидеть с присобранной на талии юбкой и раскинутыми в стороны коленями. Ее нежная розовая щелка блестела в свете свечи, а полукружья грудей часто вздымались над тугим лифом. Ему показалось, что они стонут от отчаяния, от того, что наслаждение было так близко, но его у них отняли.
Элспет являла собой самое эротическое зрелище, какое он только видел в своей жизни.
Мак-Ларен подхватил ее на руки и понес к кровати.
— Роб, — сорвавшимся голосом прошептала она.
— Тс-с, девушка. Не волнуйся. — Он опустил ее на постель и лег рядом, снова поднимая подол ее юбки. Она была прекрасна везде. Все части ее тела были изумительно хороши. — Я люблю доводить начатое дело до конца.
Элспет казалось, что она выпила еще одну чашку изменяющего сознание чая Хепзибы. Со всех сторон ее окружали наслаждение и восторг.
Только на этот раз не было ощущения нереальности. Губы и благословенные руки Роба были гораздо реальнее всего, что она до сих пор знала.
А потом осталось только желание. Только истома. Только стремление стать для него сосудом.
Элспет была уверена, что еще немного, и она умрет от желания.
И она оказалась права.
Разрядка была такой сильной, что все ее тело содрогалось от мощных спазмов. Роб накрыл ее рот своими губами, и девушка ощутила собственный соленый вкус. Горец скользнул в нее пальцем, усиливая наслаждение, и она продолжала пульсировать вокруг этого пальца, стискивая его внутренними мышцами. Элспет казалось, что это не прекратится никогда. Она не хотела, чтобы это прекращалось. И боялась, что это прекратится.
Она полностью утратила контроль над своим телом, позволив Робу вести ее сквозь неведомое темное и жаркое пространство. А потом это безумие окончилось и Элспет затихла. Она совершенно неподвижно лежала на постели, изредка вздрагивая.
Девушка чувствовала себя на вершине блаженства. Даже боль в бедре почти исчезла.
Рот Роба по-прежнему был рядом, что давало Элспет возможность покусывать и посасывать его нижнюю губу. Она вцепилась пятерней в его волосы и привлекла к себе для долгого и глубокого поцелуя. Его язык заскользил по ее губам и зубам. Одновременно девушка ощущала его твердый прут, плотно прижатый к ее бедру.
Ей надоело задаваться вопросом, что он сделает, если она потрогает его под килтом. Ее рука нащупала его орган, и Роб застонал, не отрываясь от ее губ. Она провела ладонью по всей длине, стиснула основание и погладила бархатистую кожу. Затем начала перебирать пальцами его мошонку.
Неожиданно Элспет уперлась ладонями ему в грудь.
— Я хочу тебя увидеть, — прошептала она.
Рот горца изогнулся в насмешливой улыбке, и он перекатился на спину, сцепив пальцы за головой.
— Смотри, сколько твоей душе угодно, девушка.
— Лежи спокойно.
Она забросила ему на грудь край килта. На плоском животе Роба лежал окутанный мягким светом единственной свечи длинный и толстый прут, символ его мужественности. А пониже, в гнезде темных кудрей, покоилась подтянутая в тугой комок мошонка.
Он был бесподобен.
Элспет потянулась к нему, и его член приподнялся навстречу ее ладони. Элспет изумленно отпрянула.
— Ты нарочно это сделал?
— И да, и нет. — Роб усмехнулся. Член повторил движение его живота. — Видишь ли, иногда он действует по собственному разумению.
— Да ну? — Она пробежала пальцами вверх и вниз по всей длине члена и была вознаграждена подергиванием мускула на щеке Роба. — Так он у тебя самостоятельный? А у него есть имя?
— У него много имен, и ни одно из них нельзя произносить в приличном обществе.
Элспет снова его погладила, наслаждаясь прикосновением к гладкой теплой коже, туго обтянувшей каменную твердь члена.
— Если он такой самостоятельный, то заслуживает собственного имени.
— Я бы назвал его прямолинейным. Обычно у него только одна мысль и весьма ограниченный набор средств для ее выражения.
— Значит, мы подберем ему простое имя. — Кончиками пальцев Элспет погладила мошонку, а затем скользнула по темной линии в самом ее центре. — Роб — это уменьшительное имя?
— Да, полностью меня зовут Робин, — сквозь зубы процедил горец.
Она обнаружила уплотнение у самого конца члена и осторожно его потеребила, отчего из отверстия немедленно выделилась капля жемчужно-прозрачной жидкости.
— Значит, мы назовем его Робин.
— Он не будет откликаться на это имя.
— Может, его необходимо к нему приучить?
Девушка крепко сжала член ладонью, и Роб со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
— Он невероятно упрям. Существует только один способ сломить его упрямство.
— И какой же?
Роб стиснул ее запястье, вынудив поднять глаза на его лицо.
— Ты не знаешь, с чем играешь. Он только и думает о том, чтобы овладеть женщиной. Больше ему ничего не нужно.
Элспет склонилась над Робом, целуя его губы, щеки и закрытые глаза.
— Значит, именно это мы ему и предоставим.
Роб сел на постели и сгреб девушку в объятия.
— Элспет, leannan, я доставил тебе удовольствие, потому что мне хотелось тебя порадовать. Тем более что тебе это никак не повредило. Но того, о чем говоришь ты, уже нельзя будет изменить. Последствия могут быть катастрофическими. Ты это знаешь?
Она прижала ладонь к его щеке и заглянула в его темно-синие глаза, силясь разглядеть душу. Элспет любила этого мужчину, она в этом не сомневалась. Девушка не понимала, почему не может предложить ему насладиться ее телом.
