Ничего не было видно. Лодки подходили ближе. Ближе. Нос передней пироги, той, где сидели Сирен, Рене и Пьер, коснулся песка. Рене спрыгнул, взбаламутив мелководье, и нагнулся, чтобы вытянуть пирогу дальше на берег. Другая лодка скользила вперед по инерции, Жан и Гастон держали весла на весу.
Именно в эту минуту из зарослей мирта стали по одному подниматься французские солдаты. На них были надеты неописуемые мундиры, выгоревшие под полутропическим солнцем, отчего они приобрели больше серый, чем голубой оттенок в тех местах, где не висели лохмотьями или не были частично заменены форменной одеждой солдат полудюжины других государств. Они малорослые, им не хватало дисциплины, о чем свидетельствовал их нестройный выход, но в руках они гордо держали заряженные мушкеты. Туше сделал широкий театральный жест.
— Смотрите, друзья мои, как вас встречают! Вы все арестованы по обвинению в контрабанде. Будьте так добры сойти на берег и сдаться. Даже прелестная Сирен.
Особенно прелестная Сирен!
Это была ловушка.
Если бы она захлопнулась за ними, их схватили бы как контрабандистов с поличным. Наказание за это было слишком ужасным, чтобы выдержать.
Сирен не раздумывая глубоко погрузила весло и уперлась им в илистое дно. Движение вперед замедлилось, лодка остановилась, дала задний ход. Она чувствовала, как Пьер тоже гребет назад мощными рывками, как лодка повинуется и снова отплывает от берега.
Рене стоял по лодыжки в воде между лодкой и солдатами: на его лице застыло сомнение. Сирен закричала прерывающимся от страха голосом:
— Прыгай! Прыгай в лодку!
— Вернитесь, — позвал он. — Все будет в порядке, обещаю.
Туше позади него обернулся к солдатам:
— По моему приказу откроете огонь.
— Нет! — Рене стремительно повернулся к нему-Нет, паршивый ты идиот!
В его словах прозвучала резкая командная нотка. Удивительно, ему повиновались, хотя Туше пробурчал что-то, чего они не разобрали.
Рене опять обернулся и бросился к пироге. Он не собирался залезать, а хотел схватить ее, вытащить их обратно на берег. Сирен, увидев, как он взялся за нос лодки, поняла, какова его цель. На краткий миг она смешалась, мозг отказался служить ей, когда она увидела, как солдаты опустили мушкеты.
Вдруг она яростно вскрикнула:
— Предатель!
Она кинулась на колени, выбросила вперед грязную лопасть весла, уперлась им в его грудь и толкнула изо всех сил. Он отпустил лодку, ухватившись за весло, чтобы сохранить равновесие. Она еще раз пихнула его и отпустила весло, когда пирога подалась назад.
Рене пошатнулся, утратив равновесие. Пьер сделал сильный гребок, и узкое длинное суденышко вынесло в поток. Он крутанул веслом, и пирога развернулась носом в ту сторону, откуда они приплыли.
— Вниз по течению! — крикнул Пьер брату. — Их баркас будет ждать за поворотом вверху.
На берегу Рене быстро отдавал приказы. Солдаты на бегу ломали строй. Туше, изрыгая проклятия, выхватил мушкет у одного из отставших, вскинул его и выстрелил.
Гром выстрела раскатился над водой. Не успел он достичь стремительно удалявшихся пирог, как его перекрыл пронзительный вопль. Сирен вздрогнула, но грести не перестала. Рискнув оглянуться, она увидела, что над водой расплываются клубы серого порохового дыма, а Туше валяется на земле, держась рукой за челюсть. О наличии солдат и Рене можно было судить только по мелькавшим спинам бегущих к спрятанной лодке.
Взмах, погружение, рывок. Напрягая ноющие мускулы и скрюченные спины, они заставляли пироги мчаться по воде. Расстояние, отделявшее их от места нападения, увеличивалось. Впереди — крутой поворот. Они пустились к нему, срезая угол, чтобы сэкономить драгоценное время.
Позади них послышались крики. Они обернулись и увидели баркас, выскочивший из-за облака дыма. Он был полон солдат, они гребли широкими взмахами весел, торчавших по обеим сторонам. Они работали слаженно, тяжелое судно скользило по поверхности протоки легко и быстро, словно водяной клоп по отводному каналу. Солдаты заорали, заметив свою добычу. Баркас полетел еще быстрее.
Пироги рванулись вперед — страх придал Бретонам новые силы. Сирен пробралась вперед за веслом, которое оставил Рене, потом опять заняла свое место — взмах, погружение, рывок. Они прошли нижний поворот и скрылись из виду за деревьями.
Сирен бросила быстрый взгляд на Пьера. Он озабоченно ощупывал глазами берег. Прежде чем она заговорила, Жан прокричал через полосу воды, которая отделяла друг от друга мчавшиеся пироги:
— Выходим из протоки?
— Пьер коротко кивнул.
— За следующим поворотом, наверное.
— Только бы удалось! Туше кинется за пирогами с товаром, если мы отпустим их.
— Он-то кинулся бы, да командует Лемонье, — отозвался Пьер.
Жан пожал плечами, его мрачный взгляд все же никогда не утрачивал яркого блеска.
— Мы можем только надеяться.
Их шансы, так казалось Сирен, были ничтожными. Большая лодка со своим превосходящим экипажем двигалась так стремительно, что легко могла бы перехватить их, прежде чем удалось бы привести в действие план Пьера, каков бы он ни был. Товары были важны как доказательства, и солдаты должны были найти их, но этим можно было спокойно заняться и после того, как они захватят пленников. Если бы им даже удалось высадиться на берег, ничто не мешало преследователям пуститься в погоню и настигнуть их. Ничто не удерживало их и от того, чтобы подстрелить беглецов, когда те попадут в поле зрения. Рене удержал солдат от стрельбы, возможно, из-за нее, но вряд ли он сможет сделать это снова, во всяком случае, если хочет, чтобы то, что он, очевидно, считал своей задачей — остановить контрабандистов, — закончилось успешно.
Почему? Почему Рене занимался таким делом? Этот вопрос не давал Сирен покоя. Ответ был ясен, как бы ни хотелось ей уйти от него. Рене, как и Туше, была человеком маркизы, ее шпионом и прихвостнем. Мадам Бодрей не собиралась терпеть конкурентов в торговле с англичанами; более того, ей было важно, чтобы ее муж хотя бы делал вид, что пытается выполнить приказ пресечь подобную деятельность. Следовательно, Рене, который так удачно получил доступ на лодку к Бретонам, было приказано увязаться с ними и завлечь их в ловушку маркизы. Именно это он и сделал с помощью Туше. И она сама тоже помогала ему. Боже правый, она помогла ему!
Пьер поднажал, черпая силы из каких-то глубинных запасов, Жан старался не отставать, а Гастон и Сирен делали все, что могли. Пироги неслись, едва касаясь поверхности воды. Они стремительно проскочили следующий поворот. Еще несколько судорожных гребков — и они развернули пироги носом к берегу и, напрягая плечи, растягивая мышцы, направили их прямо в свисавшие над водой ивы.
