Напомаженный лакей с красным от постоянного пьянства лицом, кланяясь, повел нас в дом.
И вот мы входим в гостиную, и виконт встает нам навстречу – освещенный дорогими лампами, одетый в сливочного цвета камзол, расшитый жемчугом, – надо полагать, в мою честь. Виконт де Мальмер всегда чувствителен к нюансам. Этим он и матушку покорил.
Мне он поцеловал руку, с отцом Реми раскланялся. Мы расселись, чин-чином, виконт предложил нам вино, я смотрела в лживые глаза и улыбалась, как привыкла, и повторяла про себя: неделя, всего неделя, я стану твоею, а ты моим, нас навеки свяжут, и я отдам тебя смерти, если сумею. Неделя.
– Итак, вы желали видеть меня, – полувопросительно, полуутвердительно заметил виконт.
– Да, так и есть. – Я скромно потупила глаза. – Мне был послан вещий сон. Наверное, мой отец еще не успел сказать вам, что я хочу сочетаться браком в часовне Святого Людовика.
– Нет. Слышу об этом впервые. Почему именно там?
– Так хочет Бог, – повторила я слова, накрепко в меня вросшие, словно ноготь в палец.
– Ну, если вы так хотите, и Бог не обидится. Простите за шутку, святой отец! – засмеялся виконт. – Простите, что смеюсь, Мари, знаю, для вас сейчас тяжелое время.
– Отец Реми будет венчать нас, – продолжала я, комкая платочек. – Никаких посторонних священников. Пусть он совершит обряд.
Это виконту не понравилось, что-то восставало в нем против отца Реми, с первого взгляда ему наш кюре не полюбился. И все же отказывать невесте, у которой недавно умер маленький брат, Мальмер не хотел.
– Ладно, если вы так желаете. Вы поэтому сегодня приехали, святой отец?
– Хочу побеседовать с вами и госпожой де Солари о таинстве брака, о стезе, на которую вы оба вступаете, – прошелестел отец Реми. Я искоса на него взглянула: сидит, скучно перебирает четки, все как всегда. Только за клацаньем янтарных шариков чудился мне звук взводимого курка, еле слышное позвякивание шпаги в ножнах. – Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов; уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка; она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть…
Он завел привычную песню, громоздил церковные слова так же легко, как дышал, виконт быстро заскучал и начал потирать пальцем щеку. Потрескивала свеча, в коридоре о чем-то спорили слуги, лился по ногам вредный сквозняк. Отец Реми говорил, говорил, потом остановился – мы даже и заметили не сразу.
– И будет ваш брак благословен и свят, – сказал наш кюре и поднялся. – Я вас покину на несколько минут, дети мои. Удел молодости – здоровье, старости же – недуги.
– Вам что-нибудь нужно? – спросил обрадованный виконт.
– Нет, благодарю вас, я скоро возвращусь.
Он вышел нетвердым шагом – ради блага отца Реми и нашего общего, совершенно непонятного мне дела я надеялась, что священник притворяется. Мы остались с виконтом вдвоем, он смотрел на меня, я смотрела на него, и улыбка ползла по моим губам, как змея.
– Священники так скучны со своими нравоучениями, правда?
– Весьма скучны, – согласился виконт. – Что ж вы его выбрали?
– Ах, да он хороший, за то время, что у нас живет, и мухи не обидел; к тому же я именно ему собираюсь исповедоваться перед свадьбой и кого-то иного видеть не хочу. Вы все еще злитесь на него за вольту, Бенуа? Он не нарочно.
– Да я позабыл давно. Как вы себя чувствуете, Мари? – В голосе его звучали выпестованные заботливые нотки.
– Неплохо в такие тяжелые времена. Впрочем, я держусь, молюсь много, отец Реми мне помогает.
И я втянула виконта в разговор о мелочах; подробно изложила уклад в нашем доме; помянула молитвы и сны; подумывала уже, не приступить ли к разговору о свадебном угощении, да только виконт начал скучать. Часы тикали, миновало уже четверть часа. Где носит отца Реми?
– Что-то священник задерживается, – сказал Мальмер. На его лбу протянулась морщинка беспокойства.
– Ну, он нездоров, – сказала я. Пора было переходить к решительным мерам. – К тому же, Бенуа, хорошо, что его нет.
Я встала, положила скомканный платок на столик и медленно пошла к виконту; глаза его вспыхнули, как уголья, он приподнялся мне навстречу, но я жестом велела ему оставаться на месте. Подошла, подобрала юбки, да и уселась аккуратно виконту на колени, он чуть не задохнулся от удивления.
– Ах, Бенуа, – пропела я, стараясь подражать томному тону светских красавиц, – как же вы не понимаете, что меня злит разлука с вами? Я все правила приличия нарушила, сюда приехав, и вот сейчас нарушаю, но сил моих больше нет терпеть. Несколько дней, и мы с вами окажемся соединены навеки. Но ведь мы уже будто бы соединены, не правда ли?
– Конечно, – сказал виконт. Он задрожал, привлек меня к себе, стиснул бока, я не сопротивлялась, хотя его запах, тяжелый, приглаженный ароматом вина, бил мне в ноздри. – Несколько минут наедине, Мари, такое чудо.
– Не будем о чудесах, – сказала я.
И мне пришлось его поцеловать. До сих пор вспоминаю об этом с отвращением – как гусеницу к губам приложить или дождевого червяка. Виконт целовался пылко, настойчиво и сразу полез языком ко мне в рот. Я терпела.
– А вы так горячи, Мари, хоть и невинны, – прошептал виконт жарко, заглядывая мне в лицо. – Ах, как жаль, что времени у нас мало! Но ничего. Ничего, скоро вы станете моею.
– А вы, что немаловажно, станете моим, – я поднялась с его колен, оправила юбки, оглянулась на дверь. – И если наш неторопливый священник не возвратится через минуту, я еще раз вам докажу, что моя любовь к вам велика.
– О Мари, – сказал виконт, улыбаясь, словно сытый кот. На его губах остались следы моей помады.
Я от всей души надеялась, что во второй раз целовать его не придется, и нервно оглянулась на дверь снова; и отец Реми спас меня в который раз: повернулась золоченая ручка, он вошел; я постаралась, чтобы вздох облегчения звучал как вздох сожаления.
– Вот и вы, святой отец!
– Дочь моя, думаю, нам пора возвращаться, – сказал отец Реми, чьи прозрачные глаза, несомненно, отметили и вытирающего губы виконта, и некоторый беспорядок в моем туалете. – Вскоре вы, дети мои, соединитесь в безоблачном браке, а я буду счастлив вас обвенчать. Сейчас же едемте, госпожа де Солари, едемте.
– Прошу прощения, что покидаю вас так быстро, виконт, – сказала я. – Но мы скоро увидимся.
– Буду ждать с нетерпением.
«Жди, – мысленно согласилась я с
