Эш понимал, чего стоила ей эта бравада. Всего несколько дней назад Генри оказывал ей недвусмысленные и оскорбительные знаки внимания. Она не скоро забудет его обман. И если кузен еще до ужина добровольно не покинет Бедивер, Эш вежливо попросит его из своего дома. Его покровительственные инстинкты требовали немедленной реализации.
Эш окинул Генри недвусмысленным взглядом. Он выгнал бы кузена прямо сейчас, если бы не вмешался Алекс.
— Похоже, я и есть одно из этих приобретений, — доброжелательно заметил он, выходя из кареты. — Рад видеть тебя, Генри.
Гнев Генри, вызванный поступком Дженивры, ничто по сравнению с выражением неконтролируемой ярости, появившимся у него на лице при виде Алекса. Ясное дело, дорогой кузен этого совсем не ожидал.
— Что ты наделал? — Генри попытался сорвать свою злость на Эше.
— Я привез брата в родной дом, туда, где он должен находиться, — сурово ответил Эш. — На твоем месте я бы больше озаботился тем, что сделал ты. А теперь прошу простить меня, я хочу поскорее отвести брата в его комнату.
О, этот властный и решительный Эш, он производит поистине опьяняющее впечатление, сходное с тем, что испытала она в день их знакомства. Дженивра направлялась в предоставленные ей апартаменты. Она предпочла удалиться, позволяя семье позаботиться об Алексе. Ей необходимо успокоить нервы, для этого лучше всего находиться на некотором расстоянии от столь ярко выраженной чувственности Эша. Спальня в Бедивере представлялась ей наилучшим из возможных убежищ. Вопроса о возвращении в Ситон-Холл даже не возникало. Взгляды Генри, доставшиеся ей сегодня, сочились ядовитой злобой. Дженивра совсем не стремилась оказаться в одиночестве, а судя по поведению Генри в последнее время, он ничем не побрезговал бы ради достижения своих целей.
Хотела она того или нет, покровительство Эша становилось все более привлекательным. Однако и оно, в свою очередь, сулило немалые риски.
Вплоть до последней ночи Дженивра наивно полагала, будто сможет делить с Эшем радости плотской любви и оставаться эмоционально незатронутой. Считала, что ничего не случится, если всего лишь удовлетворит вполне объяснимое женское любопытство. Однако реальность оказалась гораздо сложнее.
Дженивра не могла и представить, что между ними произойдет нечто столь великолепное, грандиозное и значительное, причем дважды. Для нее стало настоящим откровением наличие в ветреном повесе Эше Бедивере глубокой и искренней верности. Возвращение домой душевнобольного брата — поступок человека, думающего не только о себе и удовлетворении собственных прихотей. Она уже не в первый раз замечала подобные черты в Эше. Однако его действия по отношению к брату лишь подтвердили, что такое поведение не случайно для Эштона Бедивера. Было бы проще, окажись все наоборот, будь мистер Бедивер именно тем мужчиной, за которого Дженивра приняла его в первый раз: повесой, игроком, соблазнителем. Вместо этого он явился тем мужчиной, которого она способна полюбить. Это обещало в будущем крайне неудачный неравный брак. Эш прямо дал ей понять, что будет защищать супругу, дарить ей наслаждение, однако никогда не обещал ее любить.
И все равно она должна благодарить судьбу и за малые радости. Когда они спускались к ужину, Эш сообщил Дженивре, что Генри окончательно покинул поместье. Ужин не отличался изысканными деликатесами, однако превратился в настоящее торжество. Генри уехал, Алекс вернулся, на горизонте замаячила свадьба.
К концу ужина тетушки вместе с Эшем решили, что счастливое событие должно произойти в пятницу, всего через два дня. Дженивра согласилась с тем, что подобная спешка в данном случае к лучшему. Нет нужды планировать пышную церемонию. Семья официально в трауре, они с Эшем знали правду, пусть и неизвестную их близким, им предстоит брак — по расчету. Подобный союз вовсе не требовал шелковых пышных лент, роскошных роз и других свадебных атрибутов. Она собиралась послать в Ситон-Холл за красивым платьем, которое, по ее мнению, вполне подошло бы для церемонии, однако этим с ее стороны предсвадебные хлопоты и ограничатся.
После ужина счастливое семейство собралось в музыкальном салоне, где Эш играл для них на старом бродвудском[19] фортепьяно, а тетушки восторженно болтали о свадебных традициях Бедиверов. Дженивра слушала их вполуха. Гораздо больше ее интересовал мужчина за роялем. Эш играл в Шёнбрунне? Ей пришло в голову, что она могла бы расспросить Алекса подробнее, однако это выглядело лицемерно. Хочется узнать больше, надо поинтересоваться у Эша, особенно после гневной тирады относительно вынюхивания им ее прошлого.
Алекс поднялся и подошел к роялю. Дженивра проводила его глазами. Он прошептал что-то Эшу на ухо. Тот прекратил играть и принялся перелистывать лежавшие на пюпитре ноты, пока не нашел нужные. Дженивра заметила, как Летиция отложила рукоделие и замерла в ожидании.
— Мальчики собираются спеть, как это было у них обычно заведено, — возбужденным шепотом прошептала пожилая леди, кивнув Мелисанде и другим дамам и призывая к вниманию. — У Александра прекрасный тенор.
Вслед за этим произошло действительно грандиозное событие. Алекс и Эш развлекали небольшую компанию яркими живыми песнями, изрядно повеселившими тетушек. Закончили братья свое импровизированное выступление исполнением народной баллады о Барбаре Аллен[20], от которой глаза пожилых леди наполнились слезами. Даже Дженивра неожиданно для себя достала платочек на последних нотах. Все поднялись, чтобы разойтись по комнатам, и она почувствовала на себе взгляд Эша. Их глаза встретились, удерживая возникший контакт. Дженивра поняла, что очень скоро он придет к ней.
Тело ее трепетало в предвкушении, хотя разум высказывал вполне обоснованные опасения. Стоило бы отослать его, отговорившись какой-нибудь чепухой относительно необходимости подождать до венчания, прежде чем вновь оказаться вместе в постели. Но это просто глупо! Ее тело не желало ждать и двух дней.
Теперь, когда появилось немного времени, чтобы предаться размышлениям, Дженивра осознала, что Эш подспудно готовил ее к этому весь вечер. Обнимал ее за талию, когда усаживал за стол. Ловил ее взгляд во время ужина несколько более необходимого. Словом, весь вечер ненавязчиво флиртовал, взращивая ожидания и надежды о продолжении того, что происходило на постоялом дворе. Возможно, Эш уже заранее закладывал модель их брака.
Это, безусловно, работало. И вот она, моментально переодевшись в атласную ночную сорочку, уже вышагивала по комнате, с нетерпением ожидая его, хотя прекрасно понимала, что Эш не сможет к ней выбраться ранее, чем успокоится весь дом. Независимо от того, поженятся они вскоре или нет, немыслимо, чтобы его застали крадущимся в ее спальню.
