— Эти комнаты принадлежат вам, — объяснил Рейн. — Ваши чемодан и саквояж находятся в смежной гардеробной, а направо — ваша гостиная.
Это был явно дамский будуар, оформленный в бледных оттенках голубого и розового. Оглядываясь с легким удивлением, Мадлен гадала, почему он не повел ее в собственные покои. Но, наверное, граф собирался провести ночь здесь.
Она молча наблюдала за Рейном, затворившим дверь спальни на замок. Поставив подсвечник на стол, он прошел к очагу и поворошил дрова.
— Я распорядился, чтобы разожгли камин, — заметил он. — Пока он не даст вам замерзнуть, а потом согревать вас буду я.
У Мадлен пересохло во рту при мысли, что они будут лежать вместе обнаженными.
Не дождавшись ответа, Хэвиленд спросил тем же игривым тоном:
— Вы волнуетесь оттого, что испытаете наслаждение?
Признаться, она волновалась, что не испытает. Он будет выполнять свой долг, зачиная наследника, а старательное выполнение обязанности — это совсем не то же самое, что ласки пылкого любовника.
— Нет, — ответила она дрожащим голосом, — я не волнуюсь по поводу наслаждения.
Рейн отложил в сторону кочергу и обернулся, внимательно глядя ей в глаза.
— Не нужно меня бояться, Мадлен.
— Вам легко говорить, с вами это было уже бесчетное множество раз.
Он улыбнулся.
— Не бесчетное, вы преувеличиваете мой амурный опыт. И я никогда не занимался любовью со своей женой.
Пока она раздумывала над его словами, Рейн пересек комнату и, подойдя к ней вплотную, легко прикоснулся к ее голой шее.
— Пришло время раздеться, милая.
Она невольно напряглась.
— Это обязательно? — спросила она сдавленно, ощущая на своей коже прикосновение его пальцев.
— Может и не обязательно, но любовью приятней заниматься без одежды.
Наверное, это так, но он ведь увидит все ее тело со всеми его недостатками.
— Ваша застенчивость очень соблазнительна, — заметил граф, не получив от нее ответа.
Она строго на него взглянула.
— Я не собиралась быть соблазнительной.
— Я знаю, — ответил он весело. Синие глаза смеялись и манили.
Он поддразнивал ее для того, чтобы помочь расслабиться, поняла она. Но ее опасения были слишком сильны. Как такой прекрасный мужчина, как Рейн, может желать такую непривлекательную женщину, как она?
— Я не ваш идеал, — пробормотала Мадлен. — И никогда им не стану.
Лицо Рейна смягчилось.
— Вы слишком придирчивы к себе, любовь моя. Я уже говорил вам, что считаю вас очень притягательной… и сейчас собираюсь вам это доказать.
— Я была бы очень рада, если бы вы решили отложить это на потом.
— А я не был бы рад, — ответил он, склонив голову. — Ну что же вы, где ваша пресловутая смелость? Еще только утром вы угрожали мне пистолетом. Вы ведь не могли вдруг стать такой жеманницей.
Мадлен видела, что он провоцирует ее. А Хэвиленд нежно обхватил ее лицо ладонями и поцеловал в нос, чего она никак не ожидала.
Ее сердце пропустило удар. Несмотря на сильное нервное напряжение, она немного оттаяла.
— Мадлен, милая, — начал Рейн ласково, — я намерен сделать все от меня зависящее, чтобы ты получала удовольствие на супружеском ложе. И я постараюсь сделать твои переживания в эту ночь как можно менее болезненными. По правде говоря, я и сам немного нервничаю.
— Я не верю вам, — сказала она, нахмурившись.
— Клянусь, это правда. Семейная жизнь внове не только для тебя, но и для меня. Нужно время, чтобы освоиться.
Мадлен внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, что он чувствует. Но ей не много удалось там прочесть. Она увидела нежность и дружескую симпатию, может, даже привязанность. Но сейчас она не доверяла своим чувствам. Скорее всего, девушка видела лишь то, что отчаянно хотела увидеть.
Тем не менее она позволила ему раздеть себя. Глупо было сопротивляться, ведь ясно, что он так или иначе намерен добиться своего.
Граф расстегнул крючки ее платья и стал медленно раздевать жену. Вдруг его рука дернулась.
Мадлен вскрикнула.
— Простите, я должна была предупредить вас о булавках. Арабелла настояла, чтобы я взяла у нее это чудесное платье, но я не позволила ей испортить его безвозвратно, поэтому оно подогнано только булавками.
Но Рейн, как ни странно, захохотал, вешая наряд на спинку стула.
— Я всегда знал, что ты колючая, милая, и теперь получил этому подтверждение. Тебе не хватает таблички на шее: «Осторожно, опасная невеста».
Представив нарисованную картину, Мадлен не сдержала улыбки. Она едва заметила, как граф опустился на колени и снял с нее туфли и чулки, а когда он поднял взгляд, она поймала себя на том, что любуется смешливыми морщинками вокруг его синих глаз.
Когда он принялся снимать с нее корсет, у Мадлен перехватило дыхание.
— Я попрошу Арабеллу помочь тебе дополнить гардероб, — сказал он, стаскивая с нее исподнее. — Никуда не годится, что моя графиня одета, как гувернантка.
Он, видимо, сомневается в ее вкусе, но сейчас, когда сердце выпрыгивало из груди, она не в состоянии была сосредоточиться на таких приземленных материях, как одежда.
Тем временем Рейн отбросил ее белье в сторону, и Мадлен осталась стоять перед ним абсолютно нагая. Мгновенье, которое ей показалось вечностью, он хранил полное молчание, жадно вбирая в себя ее образ.
Она чувствовала себя такой беззащитной и уязвимой… Откровенный и оттого возбуждающий взгляд жег ее неприкрытое тело. Выражение его лица почти не оставляло сомнений: он страстно желает ее.
— Я знал, что твое тело невероятно притягательно, — тихо сказал граф.
Затем он подошел ближе и легко обнял ее голые плечи. Вновь удивляя ее, он подвел жену к псише, что располагалось в углу комнаты, и повернул ее лицом к своему отражению.
Рейн стоял чуть позади, любуясь ее образом в зеркале.
— Я же говорил, невероятно притягательно.
Мадлен очень хотелось ему верить. Она страстно желала быть красивой и женственной и иметь все прочие достоинства, которыми не обладала.
Не дожидаясь ее возражений, Рейн вытащил шпильки из тугого узла, в который были собраны волосы у нее на затылке, затем расправил локоны, свободно ниспадавшие на ее плечи и поблескивающие в свете огня.
— Я мечтал сделать это с самой первой нашей встречи, — сказал он низким, чуть хриплым голосом. — Тебе нужно чаще ходить с распущенными волосами, милая. Так твои черты смотрятся значительно мягче.
Мадлен вынуждена была согласиться. Неяркий свет спальни добавлял ей очарования. Пляшущие блики огня окрашивали пряди в золотистый цвет, а бледной коже придавали розоватый оттенок.
