– Тогда пусть он посмотрит, здорова ли я, а вы научите меня ремеслу куртизанки.
– Со временем, – кивнул он. – Разве ты не хотела бы знать, что ожидает тебя, когда придется принимать различных любовников, дорогая?
Его слова озадачили Кейлин. В другое время и в другом месте сама мысль о подобных вещах ужаснула бы ее больше всего на свете, но здесь не Британия. Она так далеко от дома, что даже не могла представить это расстояние. Ее муж, очевидно, поверил в ее смерть. Может быть, он уже завел другую жену. Вульф… На мгновение она представила его мужественное, красивое лицо, и на глаза ее навернулись слезы. Она быстро справилась с ними. Сначала будет нелегко пускать другого мужчину к себе, но со временем, решила она, можно привыкнуть.
– Какое будущее ждет меня, когда молодость пройдет? – спросила она Иоанна.
На лице его мелькнуло удивление, затем он сказал восхищенно:
– Дорогая, с твоей стороны очень мудро подумать о будущем. Многие не думают. Они полагают, что останутся молодыми и желанными всегда. Конечно, это не так. Ладно, я скажу, какое будущее ждет тебя, если доверишься мне. Хорошо усвой уроки, Кейлин, и, обещаю, ты привлечешь самых лучших любовников Константинополя в свою постель.
Научись большему, чем только искусству страсти, дорогая. Многие не понимают, что поистине очаровательная женщина должна быть не просто привлекательной самкой, но и умной, образованной собеседницей. Любовники будут осыпать такую женщину дорогими подарками, золотом, драгоценными камнями и другими ценностями. В конце концов ты сможешь купить себе свободу.
В начале года мы назначаем цену каждой женщине в доме. Если в течение этого года она захочет выкупить свою свободу, проблем с ценой не возникает, она уже установлена. Сегодня я купил тебя за четыре фоллеса, но сейчас цена тебе значительно выше, ведь твоя красота очевидна. Ты стоишь по меньшей мере десять солиди.
– Сколько это будет фоллесов? – спросила Кейлин.
– Сто восемьдесят медных фоллесов за каждый золотой солиди. Восемнадцать сотен медных фоллесов равны десяти золотым солиди, дорогая, – усмехнулся он. – Я чуть не вернул тебя назад этому глупому торговцу рабами, который отдал тебя так дешево. Но не смог. Он начнет выть и кричать, что его обманули, хотя я предупредил его. Все они одинаковы, эти люди. – Он встал. – Пойдем и покажем моему брату Фоке, что я еще не разучился находить драгоценные камни в дорожной пыли. Изис, – обратился он к рабыне, – ты будешь сопровождать нас. – Затем он повернулся к Кейлин:
– Ты должна обращаться к господам, которые ходят в этот дом, со словами «мой господин», так же, как к моему брату и ко мне.
– Да, мой господин, – ответила Кейлин, следуя за Иоанном через весь дом туда, где их ожидал Фока.
Когда ее раздели, старший из братьев Максима выразил удивление и одобрение. Она стояла молча, в то время как они разговаривали между собой, пока наконец ей не вернули одежду.
– Изис, – обратился ее новый хозяин к рабыне, – отведи Кейлин в комнату, которую я распорядился приготовить для нее. – Когда женщины удалились, Иоанн повернулся к брату с взволнованным выражением лица. – У меня великолепнейшие планы относительно этой девушки, – сказал он. – Она может сделать нас счастливыми. Фока, и наша старость будет обеспечена!
– Ни одна куртизанка, даже хорошо обученная, не сможет принести нам столько золота, – ответил старший.
– Эта сможет, и она не должна персонально принимать наших клиентов. По крайней мере какое-то время, дорогой братец, – закончил Иоанн. Радостно потирая руки, он сел рядом с Фокой.
Братья заметно отличались друг от друга. Они весили примерно одинаково, но Фока был немного повыше, и трудно было представить, что они родные братья. Их отец служил при дворе, а мать была его любовницей. Она жила на вилле Максима.
Фока был стройным, с удлиненным аристократическим лицом, тонким носом, узкими губами и глубоко посаженными карими глазами. У него были прямые, темные, не очень длинные волосы, зачесанные назад. Одевался он хорошо, но предпочитал строгий стиль. Фока Максима относился к тому типу мужчин, которые могли легко затеряться в толпе. Женщины, принадлежавшие ему, говорили, что он богатырского сложения, герой и может заставить даже самых закаленных куртизанок плакать от страсти. Его деловая смекалка восхищала весь город, а его благотворительность снискала доброжелательное отношение церкви.
Младший брат Иоанн был его полной противоположностью. Элегантный, классически образованный, поклонник моды, он считался одним из самых остроумных людей своего времени. Обожал красивую одежду, женщин, произведения искусства и красивых молодых людей, о которых особо заботился. На скачках, играх и в цирке его всегда можно было узнать по темным кудрям, тщательно уложенным или нарочито растрепанным. Успех виллы Максима во многом зависел от него. Хотя Фока вел счета и следил за бюджетом, только благодаря замечательной творческой фантазии Иоанна вилла Максима возвысилась над всеми остальными дорогими публичными домами города. Их покойная мать, знаменитая куртизанка, гордилась бы своими детьми.
– Что ты задумал? – поинтересовался Фока. Уж очень взволнованным выглядел брат.
– Разве мы не известны всей империи нашими представлениями? – спросил Иоанн.
– Совершенно верно! – согласился Фока.
– Нашим живым картинам нет равных. Разве я не прав?
– Ты прав, дорогой брат, – ответил Фока.
– А что, если мы сделаем в живых картинах гигантский шаг вперед? – предложил Иоанн. – Что, если вместо живых картин мы поставим небольшую пьесу, такую восхитительно порочную, что весь Константинополь захочет увидеть ее – и заплатить хорошенько за эту возможность. Сначала никто, кроме наших клиентов, не получит разрешения на просмотр этого спектакля. Они, конечно, расскажут о нем, чем заинтригуют своих друзей и друзей их друзей.
Только те, кого лично рекомендовали наши клиенты, получат разрешение посмотреть наше небольшое представление. Вскоре у нас будет столько желающих, что мы сможем назначать любую цену и таким образом обеспечим свое будущее. Никто еще не делал того, что я предлагаю. Другие, естественно, станут копировать нас, но они не смогут, как мы, поддерживать высокий уровень исполнения. Кейлин сделаем главной исполнительницей.
Фока по достоинству оценил план брата, план во всех отношениях блестящий.
– Как мы назовем спектакль, Иоанн, и как мы его поставим? – спросил он, очарованный.
– «Девственница и варвары»! Разве это не изумительно? – захихикал Иоанн, довольный собой. – Сцена открывается, и мы видим нашу маленькую Кейлин, сидящую за ткацким станком, скромную и невинную, всю в белом, ее распущенные волосы спадают на гобелен. Внезапно дверь в комнату резко распахивается. Входят три великолепных обнаженных варвара с саблями в руках, их намерения совершенно ясны. Испуганная девушка вскакивает, но – увы! Они набрасываются на нее, рвут на части ее одежду, а она пронзительно кричит, протестуя! Они насилуют ее, и занавес опускается под аплодисменты зрителей.
