На сей раз граф не смог удержаться и даже не рассмеялся, а расхохотался. «Нет, – подумал он, – эта девчонка создаст будущему супругу массу проблем!»
Флоренс украдкой пробиралась на конюшню. В руке у нее было зажато ароматное яблоко – угощение для Нитвит. Ей не нужны были свидетели завязывающейся между лошадью и хозяйкой дружбы.
Чмокнув кобылу в теплый влажный нос, девушка протянула ей лакомство. Нитвит раздула ноздри, словно недовольная фамильярностью, затем аккуратно взяла яблоко с ладони Флоренс. Задумчиво прожевав его, она ткнулась мордой в плечо своей наезднице. Тронутая, Флоренс чуть не прослезилась. Она на цыпочках подошла к дверце стойла, чтобы выглянуть наружу и убедиться, что никто не видел этой сцены.
В этот самый момент она и заметила Эдварда и Мэри чуть дальше по коридору. Эти двое обнимаются! И – о Боже! – что они делают?!
Мэри опустилась перед графом на колени. Руки ее ловко задирали его рубашку, тогда как губы скользили по голому животу.
Обнаженному животу Эдварда... с этими широкими кубиками мышц и темной полоской волос, спускавшейся от пупка! Когда рубаха поднялась еще выше, взгляду Флоренс открылась мощная грудная клетка, поросшая мягкими – даже на вид! – волосками, и с маленькими напряженными сосками.
До этого момента Флоренс как-то не задумывалась над тем, что у мужчин тоже есть соски. Нет, конечно, она знала об этом, но никогда их вид – ей же случалось видеть деревенских мальчишек, щеголявших под солнцем в одних шароварах, – никогда их вид не удивлял ее так сильно, как в этот раз. Боже, что за потрясающее зрелище! Такие крохотные на такой широкой груди!
Прижавшись плечом к косяку, Флоренс постаралась унять дрожь и поняла, что ее собственные груди напряглись так, что ткань платья трет соски. Пытаясь подавить всхлип, девушка прижала ладонь к самому горлу. Под пальцами бешено стучал пульс.
Она снова осторожно выглянула. Мэри исступленно прижималась к бедрам Эдварда и терлась щекой о его живот. Та часть тела, которая могла так быстро меняться в размерах, оттопыривала штаны графа, словно готовясь поддеть Мэри под подбородок. Словно толстый длинный стержень рвется наружу, подумала Флоренс, охваченная жаром.
А его лицо! Оно было искажено, словно от боли, глаза чуть прикрыты, веки подрагивают. Нет сомнений в том, что действия Мэри возбуждают Эдварда.
Да-да, Флоренс Фэрли не единственная женщина, способная заставить графа Грейстоу испытывать возбуждение. И тот вечер на балу, когда Эдвард сжимал ее в объятиях и так странно забылся, – лишь эпизод в его бурной жизни.
Пора признаться себе, подумала Флоренс с разочарованием и тоской, что она не значит для него ничего особенного. На ее месте может быть Мэри или любая другая.
Глаза защипало, и Флоренс с трудом удержала слезы. Гордо тряхнув головой, она осторожно приоткрыла дверцу стойла. Затем, стараясь ступать как можно тише, скользнула в противоположный конец коридора. Ей удалось ни разу не оглянуться. И, только выйдя на яркий солнечный свет, она припустила со всех ног прочь и бежала до самой дубовой аллеи, где ее никто не мог увидеть.
Здесь, в тени раскидистых деревьев, она замедлила шаг. Высмотрев самый старый дуб с кряжистым узловатым стволом, она села под ним прямо на прелые прошлогодние листья. Толстые узловатые корни, оголившиеся с годами, дали опору локтям. Откинувшись на шершавую кору, Флоренс запрокинула голову и долго всматривалась в зеленые ветви, пытаясь обрести спокойствие.
Ничего не получалось – перед глазами вместо веток и листьев вновь и вновь возникали жадные губы Мэри, скользившие по обнаженному мужскому торсу. Даже закрыв глаза, Флоренс не смогла прогнать картинку. На мгновение ей стало так дурно, что даже затошнило и потемнело в глазах, и пришлось дышать глубже и медленнее. Какое счастье, что сейчас она не обязана носить пресловутый французский корсет – она точно лишилась бы чувств!
Придя в себя, Флоренс жалобно всхлипнула и закрыла ладонями пылающее лицо.
Мало того, что она возжелала ласки и нежности старшего брата своего нареченного. Это разбило все ее добрые чувства к единственной подруге, заставив мучиться жестокой ревностью.
Охваченная сильным, почти болезненным желанием, Флоренс сидела, скорчившись, под дубом, не в силах отвести рук от лица. Внизу живота все было сковано спазмом, грудь ныла и раздирала узкий лиф, в голове стучала кровь. Ей не помогали мысли ни о Фредди, ни о собственной низости и подлости, ни о равнодушии Эдварда.
– Господи, я пропала, пропала, – твердила девушка с отчаянием.
Сегодня крышка ящика Пандоры распахнулась, выпуская наружу страшный секрет, к которому Флоренс оказалась не готова. Дочь викария влюбилась в графа Грейстоу, и ничто не может этого изменить.
Миссис Фостер как раз закончила помогать Фреду обмыться. По ее словам, Найджел даже не предложил ей помощь, потому что был все еще зол после утренней размолвки с виконтом.
– Взрослые мужчины, – качала головой экономка, собирая тазики и полотенца, – а ведут себя как дети!
Фредди сидел у окна в роскошном велюровом кресле в позе монаршего отпрыска на троне, очень гордый собой (ведь ему удалось переспорить упрямого управляющего). Услышав бормотание миссис Фостер, он сделал вид, что смущен ее упреком.
На нем были свободные пижамные штаны, которые легче натягивать на забинтованную ногу. Дорогая рубашка из тонкого сукна (Фредди и в своем плачевном положении оставался щеголем) была расстегнута, и при виде входящей девушки пухлая старушка потянулась, чтобы найти пуговицы.
– Ах, оставьте! – махнул рукой Фредди. – Сегодня безумная жара. К тому же Флоренс моя невеста. Не думаю, чтобы ее ужасно смутил вид моего хилого тела.
Флоренс улыбнулась – грудь виконта была такой же крепкой и широкой, как у его брата, разве что менее загорелой и мускулистой. Ее позабавило, что Фред назвал ее хилой.
Миссис Фостер пробурчала что-то насчет «современных нравов», но глаза ее лучились добродушной иронией.
– Спасибо вам, моя дорогая! – остановил ее на пороге голос Фреда. – В сравнении с Найджелом вы просто ангел.
– Ну да, – усмехнулась та. – И меня тоже не смутить видом вашего хилого тела.
Виконт весело расхохотался, запрокинув голову, и Флоренс залюбовалась им.
– Доброе утро, милая! – Он протянул девушке руку. – Не ждал тебя в этот час. Чем обязан? Разве не в это время ты катаешься верхом?
Флоренс присела рядом с ним на ручку кресла.
– Мэри и ее горничная уехали. Похоже, они в чем-то не поладили с Эдвардом. – Она упорно избегала его взгляда.
– Надеюсь, тебя это не обидело?
