– Не говори ничего больше, – попросила Розелла шепотом.
Но Филипп проигнорировал ее мольбу.
– Когда ты повзрослеешь, Розелла? Выброси свои сентиментальные грезы! Это не любовь. Ты способна любить по-другому. И у Себастьена это не любовь. Иначе как он мог не остаться с тобой? Как вынес женитьбу на другой женщине? Он страстно желает тебя, потому что ты представляешь все, что он не может иметь, а никогда раньше ему ни в чем не отказывали.
Филипп говорил правду. Розелла поняла это сейчас. Ее вынуждали подчиниться простой истине, которая захлестнула и смыла слепую влюбленность.
Филипп увидел боль в глазах Розеллы и понял, что она никогда не будет прежним человеком. Еще он осознал, что только ускорил неизбежное и высказал словами то, что девушка, должно быть, всегда знала. Филипп ни о чем не жалел. Он любил ее и страстно желал расчистить путь для ее любви. Она может разрушить всю свою жизнь, если позволит безнадежным мечтам полностью завладеть душой, пока не станет слишком поздно менять что-то. Филипп с самой первой встречи мечтал завоевать любовь Розеллы и не хотел, чтобы тень какого-то другого мужчины омрачала их отношения. Он причинил ей боль, но зато освободил. Если сейчас Розелла отвернется от него, в конце концов, это не будет иметь значения. Даже замок теперь не станет преградой между ними.
Розелла вырвалась из объятий Филиппа.
– Я знаю дорогу отсюда, – хрипло сказала она, отведя взгляд в сторону. – Не ходи со мной. Пожалуйста.
Филипп смотрел, как девушка уходит. Она казалась нереальным, неземным созданием в вечернем наряде под яркими лучами солнца. Итак, Розелла отвернулась от него. В его душе вспыхнули разочарование, ярость, нетерпение, потому что перед ним опять встала трудная задача вновь завоевать эту девушку. Сколько времени будет потеряно напрасно вместо того, чтобы наслаждаться любовью и счастьем. Внезапно Филипп почувствовал, что не может вынести этого.
Розелла почти исчезла из виду, Он бросился за ней по тропинке.
– Розелла! – позвал он, замедляя бег.
Она остановилась и неохотно оглянулась через плечо. – Да?
– Позволь мне увидеться с тобой сегодня! Прошли томительные мгновения, прежде чем она кивнула и продолжила свой путь.
Филипп удовлетворенно вздохнул. В конце концов все будет хорошо. Рана, которая образовалась, когда он отрезал прошлое и освободил Розеллу, получилась неглубокой. Она заживет. Розелла не держит на него зла.
Девушка скрылась за деревьями. Солнце раскалило все вокруг. Филипп сорвал с шеи белый вечерний галстук, расстегнул ворот рубашки и снял сюртук. Возвращаясь к реке, он улыбался сам себе. Он покажет Розелле, какой может быть любовь. Ведь она та, которую он любил, как никого и никогда раньше.
Розелла придвинула стул к письменному столу и открыла свой дневник, чтобы сделать следующую запись. Ее лицо было бледным от постоянного недосыпания, а рука слегка дрожала.
«Прошлой ночью в башенной комнате снова повторился шум, уже третий раз за эту неделю. Я теряю мужество, но до сих пор не покорилась неизвестной враждебной силе, которая жаждет властвовать надо мной, потому что твердо знаю, что должна встретиться с ней лицом к лицу, что бы ни случилось. Я не могу собрать все свои силы и бросить вызов чему-то ужасному, что сочится сквозь стены и обволакивает меня. Вчера я приказала провести звонок, соединяющий мою спальню с комнатой Мари, прямо к своей кровати. Но когда ночью я позвонила ей, плач затих, пока Мари прибежала в башенную комнату. У этих явлений нет системы, нет временных рамок, нет связи с происходящим в замке или с кем-то из приезжающих гостей. Мне кажется, что все говорит о том, что именно мое появление в доме де Луимонтов и связанное с ним нарушение мира и покоя в замке вызывают протест таинственных сил, которые сопротивляются моему присутствию. Дело даже не в том, что я занимаю башенную комнату. Кажется, я здесь такой же чужак и захватчик, как те вражеские солдаты, которые однажды штурмом взяли замок, неся смерть всем его обитателям. Это единственное объяснение, почему меня преследуют призраки. Я живу в страхе, что однажды ночью повторится тот жуткий нечеловеческий вопль, который я слышала в детстве, и тогда перед моими глазами предстанет нечто ужасное, скрытое от меня раньше. Что будет со мной, когда это случится, я не осмеливаюсь предположить. Записываю все на случай, если мне не удастся пережить этот кошмар.»
Розелла положила перо на серебряную чернильницу и осторожно промокнула страницу пресс-папье. В комнату вошел лакей.
– Мадам, прибыл месье Обер.
– Попросите его подождать, Беро.
Она закрыла дневник и положила его в ящик, который заперла на ключ. Надев кружевную шляпку, Розелла завязала под подбородком атласные ленты и отправилась на встречу с Филиппом. Он приветствовал ее улыбкой.
– Ах! Я вижу, ты готова. Можно ехать? Филипп подал ей руку, но Розелла остановила его.
– Ты не станешь возражать, если мы возьмем Клодин с собой в город? Она решила, что ей нужно новое платье для семейного обеда сегодня вечером. Праздник посвящен дню рождения Софи, и впервые после свадьбы все де Луимонты соберутся вместе.
– Для меня удовольствие взять с собой Клодин, – тотчас же согласился Филипп.
Клодин, одетая в длинный плащ, чтобы скрыть свой округлившийся живот, доверчиво рассказывала Филиппу о возбуждении, охватившем ее перед семейным обедом. Они втроем ехали в открытом ландо, и Клодин призналась, почему так сильно волнуется.
– Впервые я буду сидеть на другом конце длинного обеденного стола напротив Себастьена. Единственный раз я обедала за тем дубовым столом еще до нашей свадьбы. Я должна – о, просто обязана! – выглядеть наилучшим образом сегодня вечером.
«Для Себастьена», – отозвалось эхом ее сердце. И еще Клодин подумала, что очень сильно привязалась к Филиппу, который всегда сопровождал Розеллу. Казалось, он понимал ситуацию, сложившуюся между ней и молодыми супругами, и желал вытащить ее из любовного треугольника. «Если бы только Розелла влюбилась в Филиппа, а он в нее! Если бы!» – молилась Клодин.
Молодую мадам де Луимонт хорошо знали в магазине и обслужили без задержки. Ее провели в специальную комнату для важных покупательниц, которые были в положении, и предложили на выбор множество широких платьев.
– Что ты думаешь об этом? – спросила Клодин у Розеллы, когда примерила одно из них, ярко-вишневое шелковое, широко расходящееся спереди от самой горловины, но изящно присборенное на спине.
– Очень идет тебе! – воскликнула Розелла.
– Думаю, Себастьену понравится, – сказала Клодин.
Яркий цвет красил ее, и она почувствовала себя почти хорошенькой в этом наряде.
