Ахнув, Элоди стала пристально всматриваться в личико ребенка. Ее рука разом ослабела и со стуком опустила чашку на блюдце.
Перед ее мысленным взором быстро замелькали образы, пронзительно-черные глаза, розовый ротик и машущие в воздухе ручки – новорожденный Филипп познает мир. Неуверенные первые шаги в девять месяцев, похожие на походку пьяного матроса, – Филипп вознамерился ходить прямо. Подвижный ребенок, задерживающий любопытный взгляд на всем, что привлекало внимание, и без устали спрашивающий: «Что это такое? Что оно делает? Почему?»
И наконец, мальчик, которого она оставила, сосредоточенно расставляющий солдатиков на воображаемом поле битвы.
Напрасно Элоди считала, что худшее позади. Притаившаяся в засаде боль, казалось, только и ждала подходящего момента, чтобы покинуть укрытие и нанести новый сокрушительный удар. Элоди не могла ни перевести дыхание, ни сдвинуться с места. Она продолжала смотреть во все глаза на прекрасного малыша миссис Рэнсли, символизирующего собой все то, чего сама она недавно лишилась.
– Что такое, мадам? – сквозь стоящий в ушах рев до Элоди донесся голос миссис Рэнсли, которая смотрела на нее с тревогой. – Вам нехорошо?
Элоди попыталась взять себя в руки.
– Нет-нет, я в порядке, правда. – Трясущимися пальцами она поднесла чашку ко рту и сделала решительный глоток.
– У вас есть дети, мадам?
Элоди кивнула:
– У меня есть сын. Был сын, – уточнила она, плотно сжимая губы, чтобы подавить рыдание.
Лицо миссис Рэнсли исказилось от беспокойства, и она крепче прижала к себе своего малыша.
– Он умер? Какой ужас!
– Нет, он жив. Но живет в Париже. Другая леди заботилась о нем в те годы, что я была далеко. Она богата, родом из влиятельной семьи. Мой мальчик счастлив с ней, и она может многое ему дать, поэтому я оставила его с ней.
– Но вы тоскуете по нему, – мягко произнесла миссис Рэнсли.
– С каждым сделанным мной вдохом. – Несколько предательских слезинок все же выкатились из уголков глаз, и она поспешила смахнуть их. – Ваш Эндрю очень красивый малыш. Сколько ему?
– Сегодня исполнилось три недели. Он крепкий парень. Гордый папаша уже собирается приобрести ему первого пони.
Вспомнив о предательской лошадке-качалке со стеклянными глазами, Элоди ощутила укол в сердце.
– Ну, с этим можно и повременить еще несколько недель.
Магия новорожденного не отпускала ее.
– Можно? – спросила она, протягивая руку. Миссис Рэнсли кивнула, и Элоди погладила малыша по щечке. Тот немедленно повернул к ней ротик, и она дала ему пососать свой палец.
– И голоден всегда, точно так же, как его папа, – добавила хозяйка.
Немного пососав ее палец, Эндрю выплюнул его и наградил Элоди негодующим взглядом.
Миссис Рэнсли рассмеялась.
– Этот взгляд мне хорошо знаком. Нужно его немедленно покормить, в противном случае он продемонстрирует нам всю силу своих легких. А вот и ваша горячая вода, – добавила она, когда кухарка и два мальчика-помощника внесли тазы с дымящейся водой, чтобы заполнить ванну. За ними следовала горничная с чистым бельем и полотенцем наготове.
– Позовите меня, когда будете готовы, мадам, и я помогу вам надеть платье, – сказала Далей, складывая принесенные ею вещи рядом с ванной.
– Не будем мешать вам принимать ванну. – Миссис Рэнсли поднялась, баюкая сына.
Элоди задержала ее, прикоснувшись к руке.
– Цените каждое проведенное с ним мгновение.
– Именно это я и намерена делать. – Миссис Рэнсли, собравшаяся уходить, замешкалась. – Эндрю – мое маленькое чудо. Почти все женщины в моей семье умирали, рожая первенца, и меня едва не постигла та же участь. Так что ничто не воспринимаю как должное. Ни Эндрю, ни Макса, ни ферму с лошадьми, в которых заключен смысл моей жизни. Все это драгоценные дары.
Элоди улыбнулась:
– Как вы мудры.
– Вообще-то я вам так благодарна! – Заметив недоуменный взгляд Элоди, она пояснила: – Мне известно, кто вы такая и что случилось в Вене. Видите ли, если бы Макс не был опозорен после неудачного покушения, мне никогда не выпал бы шанс познакомиться с ним, и я не познала бы величайшую любовь, о которой мечтает каждая женщина, не выносила бы его ребенка. Макс по-настоящему счастлив здесь.
«Еще бы он был несчастлив, – подумала Элоди. – У него есть жена, которая его обожает, и здоровый сын».
Миссис Рэнсли тем временем продолжила:
– Видите ли, я пыталась сопротивляться ему. Убедила вернуться в Вену, разыскать вас и сделать все необходимое для восстановления его доброго имени и продолжения правительственной карьеры. Но потом он стал работать вместе со мной. Оказалось, у него настоящий талант к дрессировке лошадей. Он говорит, что вполне доволен жизнью здесь, и я склонна верить ему.
Элоди испытала облегчение от осознания того, что, возможно, она вовсе не погубила будущее Макса, а их встреча в Вене просто заставила его пойти иным, возможно, лучшим путем.
При этом она по-прежнему намеревалась сделать все от нее зависящее, чтобы восстановить его репутацию. Это сейчас он доволен тем, что тренирует лошадей, но через несколько лет, быть может, захочет вернуться в политические круги. Элоди хотела быть абсолютно уверенной, что его прошлое не станет тому препятствием.
– Разве можно быть недовольным, имея такую милую жену и красивого сына? Все же спасибо, что сказали мне.
Будто пытаясь напомнить маме о своем существовании, малыш зашевелился у нее в руках и предупреждающе захныкал.
– Мой господин зовет, – с усмешкой сказала миссис Рэнсли. – Хорошего вам купания. Мы здесь ведем очень неофициальную жизнь, поэтому обедать садимся рано. Далей принесет вам все, что может понадобиться. Отдохните перед ужином.
Чмокнув младенца в носик, Кэролайн прижала его к плечу и вышла из комнаты.
Элоди быстро скинула с себя грязную одежду, забралась в ванну и с экстатическим вздохом погрузилась в горячую, пахнущую благовониями воду. Даже в самые мрачные времена человеку не следует лишать себя удовольствия понежиться в водичке.
Она была утомлена, и вода убаюкивала ее, усыпляла. Возможно, Макс и в самом деле больше не злится за то, что из восходящей звезды дипломатии превратился в заводчика лошадей. Как он сказал: «Жизнь коренным образом изменилась». Оставалось надеяться, что его жизнь изменилась к лучшему. Элоди была истощена, а ванна расслабляла, дольше думать об этом не хотелось. Макс и Уилл, несомненно, заняты обсуждениями, а ей всего-то и нужно быть готовой исполнить свою часть соглашения. После чего он немедленно исчезнет из ее жизни.
Уилл с тревогой наблюдал за тем, как Кэролайн Рэнсли уводит Элоди из гостиной. У него не было времени разуверить ее, сказать, что он не считает, будто она снова захочет сбежать. После двух покушений он переживал за ее безопасность, когда ее не было рядом.
