— Значит, при моем дворе есть предатели?
— Думаю, сир, что вы всегда это знали.
— Не такой уж грех — надеяться, что ты ошибаешься. Она останется там, где есть, сэр Саймон. Теперь, когда ее обнаружили, она должна находиться в тюрьме.
— И долго?
— Сколько понадобится. Вы сказали, что близки к тому, чтобы представить мне преступников. Придется вам работать быстрее. Девушка показалась мне честной и искренней, а от сэра Уолтера Хэпберна меня пробирает озноб. Так что в данный момент я на ее стороне. Если люди начнут думать, что я даю слабину, придется, не откладывая, начать суд.
Саймону отчаянно хотелось выложить все, что он узнал. Назвать имена — и пусть король отправляет солдат. Но он попридержал язык. Он не хотел спугнуть преступников. Оставалось лишь молиться, что Илзбет поймет, почему ее пришлось оставить в темнице.
— Могу я с ней поговорить? — спросил он.
Некоторое время король разглядывал Саймона, и ему было очень неуютно под этим взглядом.
— Сейчас нет. Может, это подтолкнет вас к более активным действиям, и дело решится скорее. И ни к чему этот оскорбленный вид. Я вовсе не думаю, что вы примкнули к заговорщикам. Но это не значит, что я уверен в том, что вы не соблазнились ее хорошеньким личиком. Я знаю также, почему вы не хотите просто назвать имена. Но я бы взвесил, чего стоят их жизни против той одной, которую мы обвиняем — пусть даже с малейшим из оснований.
— Как будет угодно, сир.
— Ступайте. Идите и делайте что нужно. Я знаю, что вы близки к разгадке. Закончите дело поскорей, даже если для этого вам придется поступиться обычной педантичностью.
— Она этого не делала, сир, — пробормотал Рейд, краснея.
— То, что она взяла к себе тебя с малышкой-сестрой, говорит в ее пользу. И сэр Хэпберн поступил дурно, когда вынудил мисс Армстронг сдаться, приставив нож к горлу ребенка. Но я не выказывал ему своего не удовольствия. — Король снова обратился к Саймону: — Говорю еще раз: закончите дело поскорей. Если не ради нее, так ради себя и меня. Слухи на ваш счет я пропускаю мимо ушей, учитывая, кто их распространяет. Но если их не опровергнуть как можно скорее, вашей славной репутации может прийти конец.
— Я понял, сир.
Они вышли из королевских покоев.
— Ах, вот и вы, сэр Саймон. Я хотел с вами побеседовать.
Обернувшись, Саймон оказался лицом к лицу с Хэпберном. Негодяй просто сиял от самодовольства, и Саймону очень захотелось ударом кулака стереть радостную улыбку с его лица.
— Чего вам нужно?
— Ответ на вопрос, которым задается нынче весь двор. Почему убийца пряталась в вашем доме? Очень странный поступок для человека, который клянется, что посвятил себя поискам правды и защите невиновных.
Саймон видел, как многие из придворных подошли к ним поближе. Было неразумно хватать Хэпберна за горло и держать, пока душа не расстанется с телом. Слишком много свидетелей, решил Саймон. Доверительно склонившись к уху Хэпберна, он сказал достаточно громко, чтобы слышали все, кто был поблизости:
— Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой. Что вы делали в моем доме, угрожая перерезать горло двухлетней девочке?
Поднялся ропот голосов, несколько дам негодующе заахали. Уолтер уставился на Саймона:
— В отличие от вас, сэр, я люблю моего короля. Вы не делаете решительно ничего, чтобы поймать предателей, поэтому я решил заняться этим сам. Девушка, которую вы прятали, ударила меня, пытаясь сбежать. Я должен был что-то предпринять.
— Да, я слышал, что она дала вам пинка, загнав яйца вам прямо в глотку. Ножка у нее крошечная, так что удивительно — как это она сумела попасть по такой мелкой цели.
Не обращая внимания на проклятия Хэпберна и смешки придворных, Саймон повел Рейда прочь из замка. Он был зол на весь свет, даже на короля. Годы тяжелой работы, безупречной честности и преданности, и вот награда! Ему хотелось выплюнуть правду ему в лицо. Сказать, что думает о многих из тех, кто толпится вокруг трона в надежде урвать хоть малый кусок или сделать следующий шаг к могуществу и привилегиям. Пиявки, вот кто они все!
— Вы можете найти тех плохих людей, Саймон? — спросил Рейд, когда Саймон посадил его в седло и следом сел сам.
— И могу, и найду, Я знаю почти все имена. Но в данный момент все, чем я располагаю, — слово одного предателя, который тычет обвиняющим перстом в другого. — Саймон взглянул на Рейда. — Я должен забыть о собственном тщеславии и просто делать свою работу. Найти людей, арестовать и поставить их перед королем. Потом придется молить Бога, чтобы мои доказательства устояли перед могуществом и звонкой монетой, которыми располагают многие из заговорщиков. Если честно, сейчас мне безразлично, если некоторым удастся избежать петли и еще раз повторить попытку убить короля.
— Один из них сэр Уолтер Хэпберн, правда? Так говорила Илзбет.
— Да. Он преступник и будет пойман. Даже если мне придется упустить некоторых других, потому что меня вынуждают действовать как можно быстрее. Но Хэпберну от меня не уйти.
— Хорошо. Я хочу, чтобы его наказал и. Он мог убить мою сестру! И теперь из кожи лезет, чтобы Илзбет повесили за его преступления!
— Не бойся, парень. Очень скоро он дорого за все заплатит.
Самое ужасное в том, когда сидишь в тюрьме, — это вонь. Илзбет отнюдь не была изнеженной брезгливой девицей. Она знала, как пахнет на скотобойне зимой, что такое запах крови и зловоние экскрементов человека и животных. Даже запах смерти был ей знаком, но тюремная вонь заставляла ее желудок сжиматься в неудержимом желании выплеснуть рвоту. Ее одолевали утраченные надежды, страх и унылое смирение. Илзбет пугала мысль — сколько невинных, таких, как она, были брошены сюда умирать. Казалось, каменные стены насквозь пропитаны горем и тоской сих несчастных.
Где же Саймон, спрашивала она себя; Начинался ее второй день в этом аду. Мрак, время от времени звон цепей, да еще и крики. Значит, она здесь не одна. И тем не менее она не могла отделаться от ощущения полного, безнадежного одиночества. Ее родные примчались бы к ней, если б знали, где она; но это кончилось бы тем, что их бы тоже арестовали и бросили в темницу. Нет, ей нужен Саймон. Где же он?
Внезапно свет за дверью ее камеры стал ярче. Илзбет села на изъеденном крысами тюфяке, который был ей вместо постели. Потом она услышала шаги. Двое мужчин, решила она, напрягая слух. Может быть, один из них Саймон? Когда в поле зрения появился Уолтер и второй, очень могучего телосложения мужчина, она в сердцах выругалась. Разочарование было таким сильным, что она даже удивилась — почему душевная рана не кровоточит? Когда мужчины остановились перед густо зарешеченным окошком ее камеры, она послала Уолтеру взгляд, полный убийственного презрения, а потом взглянула на его спутника. В нем было что-то очень знакомое — рост, фигура, широкий разворот плеч, длинные ноги. Но что здесь удивительного? В ее собственной семье было немало обладателей широких плеч и длинных ног. Но когда Уолтер, с лица которого не сходила самодовольная улыбочка — ей становилось не по себе от этой улыбки, — поднес факел поближе, осветив лицо пришедшего с ним мужчины, она нахмурила лоб, сосредоточенно изучая внешность незнакомца.
