Ее мысли вернулись к той ночи, когда он так же целовал ее. Такая интимная ласка… Никогда в жизни она не испытывала столь же сильных ощущений. Если ее губы могут подарить ему, хотя бы половину этого наслаждения…
– Виктория!
Она отвлеклась от эротических фантазий и обнаружила, что оба мужчины смотрят на нее. Она покраснела и пискнула:
– Да?
– Пошли, – сказал Джастин неожиданно хриплым голосом и взял ее за руку. – Брат присоединится к нам позже, когда исполнит свой долг.
Виктория кивнула и бросила прощальный взгляд на дверь, которую охранял Калеб.
За последние десять минут Виктория не произнесла ни слова. Она сидела напротив Джастина в карете, уставившись в окно, в черноту ночи. Хотя она не смотрела на него, напряжение, висевшее между ними весь вечер, никуда не делось.
Напротив, оно только усилилось после того, как они уехали с бала. Щеки Виктории вспыхнули ярким румянцем возбуждения, когда она увидела Шоу и его подружку. Румянец не поблек до сих пор – значит, она вновь и вновь мысленно возвращается к той сцене.
И потому Джастин тоже вспоминал ее. Он не мог думать ни о чем, кроме губ Виктории, как они смыкаются вокруг его члена, как она проводит языком от основания к головке. Прикрыв глаза, он ощутил, как возбуждение растет.
Карету подбросило на булыжнике, и Виктория ахнула от неожиданности. Ее взгляд метнулся к нему, и щеки окрасились еще ярче.
Джастин пробормотал проклятие. Знание того, о чем она думала, ничуть не облегчало его участи.
– Ты сегодня отлично сработала, – сказал он, отчаянно стараясь не смотреть на ее рот.
Она тоже отвела глаза.
– Думаешь? Мне не кажется, что я открыла что-то важное. Мы до сих пор не знаем точно, имеют ли Алисса, Уиттинхем или Эвенвайс отношение к исчезновению Хлои.
Джастин подался вперед:
– Но твои действия помогли заметить их подозрительное поведение. Это очень нам помогло. – Он потянулся к ней и после недолгих колебаний накрыл ее руку своей. – Ты делаешь все, что в твоих силах, Виктория. Ни одна подруга не смогла бы сделать больше.
Она долго смотрела на его ладонь, прежде чем перевести взгляд на его лицо.
– Спасибо, – прошептала она.
Голос ее не слушался.
Ему следовало убрать руку, но он вдруг понял, что это невозможно. Он просто хотел касаться ее. Ощущать тепло ее кожи. Забыть о прошлом и наслаждаться моментом.
– Джастин, – прошептала она. Ее пальцы сжались под его рукой.
Он прочел в ее глазах желание, и впервые это его разочаровало. Не секрет, что Виктория с радостью отдаст ему тело, но, кажется, больше ничего она давать не хочет.
А ему становилось все сложнее и сложнее притворяться, что большего ему и не хочется.
Со вздохом она наклонилась к нему и прижалась губами к его губам с обжигающей страстью, которая покоряла своей безыскусностью и опаляла невиданной мощью. Мысли Джастина поблекли, осталась только острая потребность в ней, которую Виктория разжигала все больше и больше. Если это единственная связь, которую она может допустить между ними, тогда, видит Бог, он сделает так, чтобы она никогда ее не забыла.
Он притянул ее к себе. Она упала в его объятия. Они целовались без уловок и изысков, но удовольствие пульсировало на грани переносимого.
Она развязала его галстук и вытянула рубашку из брюк.
– Ну почему… почему так происходит? – простонала она.
Он покачал головой: ей не требовалась объяснять, что она имеет в виду под «этим».
– Я не знаю, – проговорил он между поцелуями. Его пальцы скользнули в ее скандально глубокое декольте и нашли грудь.
Она протяжно вскрикнула и вцепилась ему в плечи. Задохнулась.
– У тебя всегда так?
Он замер и отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. Черные волосы обрамляли лицо, глаза сверкали от вожделения и еще какого-то чувства, которое она обычно скрывала.
– Нет, – с трудом признался он. – У меня никогда не было ничего подобного. Так – только с тобой.
– Джастин… – прошептала она и наклонилась, чтобы впечатать жаркий поцелуй ему в шею, туда, где отчаянно билась тонкая жилка.
– Да?
– Никогда у меня не было других любовников, – прошептала она ему в шею. – Только ты.
У него перехватило дыхание. Джастин потрясенно смотрел на нее. С тех пор как они впервые занимались любовью в Лондоне, он подозревал, что она не знала других мужчин. По крайней мере, очень давно. Но услышать от нее это признание стократ слаще и важнее собственных догадок. Волна счастья затопила его.
Он был у нее единственным. И он понял, что и хотел остаться единственным.
Виктория мягко улыбнулась и легонько провела губами по его ключице. Джастин широко раскрытыми глазами смотрел, как она опускается ниже. Ее язык обжигал кожу, след от ее поцелуя будоражил нервы. Ниже, еще ниже. Она взяла губами его сосок, повторяя ласку, которую он часто дарил ей. И, как и она в такие моменты, он запрокинул голову и издал низкий стон.
– Ты не обязана так делать, – выдавил он. – Только потому, что ты видела это…
Она покачала головой и покрыла легкими поцелуями его живот, после чего высвободила из брюк его возбужденное достоинство. Провела языком от основания к головке, чем вызвала еще один хриплый стон.
– Я хочу этого, – тихонько сказала она. – Я хочу тебя.
Он не успел ничего ответить – ее губы сомкнулись на нем. Голова Джастина откинулась на подушки. Его чувства захлестнула волна неземного блаженства… Движения Виктории вначале были неумелыми, но она быстро училась. Она варьировала скорость движений, замедляясь, когда он напрягался, как струна, и вытягивался навстречу ей, и ускоряясь, когда он бессильно вцеплялся в кожаное сиденье.
Он запустил пальцы ей в волосы, и сложная прическа распалась, черные локоны рассыпались по плечам. Она не останавливала ласки, лизала, обнимала губами, покусывала, щекотала языком и всасывала его в себя с той самой силой, которая подводила его к грани блаженства и безумия.
Джастин уже даже не пытался сдерживать стоны наслаждения. Эту ласку дарили ему бессчетное количество раз бессчетное количество любовниц, искушенных и не очень. Но никогда она не захватывала его с такой силой. Всегда он воспринимал это только как приятное развлечение сугубо для его удовлетворения.
Но от Виктории он принял ее как дар.
И он не хотел быть эгоистом. Конец приближался. Он почувствовал, как семя движется в его теле и рвется наружу. Он не позволил этому случиться – схватил Викторию за руки и поднял с такой быстротой, что ее глаза удивленно распахнулись.
Одним проворным движением он повернул ее, поднял юбки и усадил к себе на колени. Когда горячая, влажная плоть с радостью сомкнулась вокруг него, как только что это делал ее рот, они одновременно застонали, и этот звук эхом отозвался в тихом полумраке кареты.
