Виктория Александер - Идеальная жена

Эрик вскочил на ноги, и Николас сморщился, ожидая что голову сына постигнет та же участь, что и его собственную. Эрик был ниже отца меньше чем на дюйм, но каким-то непостижимым образом ему удалось выпрямиться, не задев балку.

— Черт побери, отец, я не знаю, что делать! — Эрик прошелся по каюте. Без особых усилий он избегал опасных выступов на потолке, и Николас с восхищением наблюдал за ним. — Когда мы отправлялись в это путешествие, я ожидал, что у нас будет возможность больше времени проводить вместе. Вдали от водоворота светской жизни Лондона и бдительных глаз матрон и светских сплетников. Но моя болезнь лишила нас этой возможности. У меня даже возникло подозрение, что ее чувства ко мне изменились.

— Такая ли уж это трагедия? — сухо заметил Николас, не спуская с сына внимательного взгляда.

— Черт побери! — возмутился Эрик. — Я люблю ее. Я хочу ее. И она должна быть моей. — Его голос смягчился, и он опустил плечи. — Я уже не уверен, нужен ли я ей. — Он умоляюще посмотрел на отца. — Что мне делать?

Впервые в жизни сын обратился к Николасу за советом. У него сжалось сердце. Он не знал, как именно надо давать отцовские советы. Его собственный отец не стал бы затруднять себя. Николас собрался с духом. Он постарается оправдать доверие сына.

— Ну… — Собственный тон, легкая смесь зрелой мудрости и компетентности, удивил его. — Ну, — повторил он, наслаждаясь той легкостью, с которой слова, полные отеческого понимания, слетали с его языка, — мне кажется, чтобы завоевать любовь молодой девушки, надо затронуть романтическую сторону ее души. Засыпать цветами, сентиментальными подарками, это производит большое впечатление.

— Сомневаюсь, что это поможет в данной ситуации, — скептически заметил Эрик.

— Знаешь, — подумав, сказал Николас, — я замечал, что женщины, особенно молодые, испытывают склонность к героическим натурам. Женщины всех возрастов, даже самые чопорные, просто бросались на Веллингтона. Может быть, ты не упустишь возможности совершить что-то героическое, когда мы будем в Египте. В наши дни это опасное место.

— А тебе надо совершать героические подвиги, чтобы покорить женщину?

— Мне? — усмехнулся Николас. — Никогда. Мне редко приходилось добиваться женщины. Совсем наоборот. Обычно они бегают за мной.

— А как же моя мать? Разве ты не ухаживал за ней?

— Нет, к сожалению, не ухаживал. — Николас покачал головой, — Наш брак устроили родители. До свадьбы мы виделись только один раз. Твой дед был убежден в том, что скоро умрет, еще до того, как я выполню свой долг и оставлю наследника. Мое мнение мало что значило. Я был моложе, чем ты сейчас. Твоя мать была милой кроткой женщиной, но я был поглощен работой, выполнение которой считал своим долгом перед королем и страной, и не часто проводил время в ее обществе. Мне очень жаль, но я совсем не знал ее. Как видишь, здесь не было всепоглощающей страсти, того, чего ты ищешь с Белиндой,

— А у вас с леди Сабриной всепоглощающая страсть?

Николас задумался над вопросом сына. Была ли это всепоглощающая страсть? Меркнул ли ясный день, когда ее не было рядом? Сильно ли билось его сердце, когда он ее в своих объятиях? Испытывал ли он страстное желание и ревность, стремясь овладеть не только ее пре красным телом, но и душой?

Он снова усмехнулся и смущенно пожал плечами:

— Думаю, что да, мой мальчик. Думаю, что да.

Уинни стояла на носу корабля, и ветер развевал за спиной ее каштановые локоны. Она наклонилась навстречу ветру, словно жаждала его прикосновений. Мужская рубашка облегала ее пышную грудь, и Уинни напоминала морскую нимфу, купающуюся в солнечных лучах.

Как бы хороша она ни была, Мэтт встречал и получше. Морские порты были полны женщин экзотической опьяняющей красоты. Нет, не ее яркая внешность привлекала его. В этой женщине было что-то необычное. У него возникло ощущение, что она готова была броситься в водоворот жизни. Высокая, с горделивой осанкой, стоя лицом к ветру и морю, она могла бы послужить моделью для фигуры, украшавшей нос корабля лет сто назад. Мэтт улыбнулся, подумав об этом.

— Глазеть на человека — свойство американцев или грубая черта вашего характера?

Она говорила сдержанно и спокойно, и в ее голосе было больше любопытства, чем осуждения. Он и не заметил, что она видит, как он наблюдает за ней. Мэтт улыбнулся еще шире.

— Всего понемногу, полагаю, — сказал он и подошел к ней.

За стеклами очков ее черные, как у брата, глаза очаровывали, околдовывали Мэтта. Она была, вероятно, самым прекрасным созданием, какое ему доводилось видеть.

Мэтт оглядел ее фигуру дерзким взглядом, предназначенным взволновать или даже оскорбить ее. Он давно привык видеть Бри в мужской одежде. Но это видение цветущей английской женственности, облаченное в запретную одежду, почему-то особенно возбуждало его чувства. Мужская рубашка и бриджи плотно облегали ее тело. Уинни одержала его взгляд, не моргнув и глазом.

— Эта одежда вам идет.

Она широко раскинула руки и подняла их над головой как крылья редкой птицы, только что выпущенной из клетки и пробующей взлететь.

— Очень идет, правда? — Она опустила руки. — Мне надо найти шнуровку к бриджам. Сабрина куда-то подевала ее.

— Удивительно…

Уинни не обратила на него внимания.

— Мне нравится этот костюм. Он дает такое чудесное ощущение…

— Свободы?

— Именно так, свободы, — Уинни была радостно возбуждена. — Это божественно!

— Думаю, вам будет трудно отказаться от него, когда вы вернетесь в Лондон.

— О, я не вернусь домой.

— Что вы хотите этим сказать — «не вернусь домой»? — удивился он.

Она пристально посмотрела на него.

— Могу сказать, что королевская Англия существенно отличается от Америки. Это чувствуется, когда вы, американцы, говорите, но я никогда не подозревала, что это различие не позволяет вам понимать нас. Какое слово вы не поняли?

Смутившись от ее резкого тона, Мэтт недовольно нахмурился.

— Я понял, что вы сказали. Я только не понимаю, почему. И ваш брат тоже не понял бы.

— Моего брата это не касается.

Мэтт ухмыльнулся.

— Ваш брат может многое вам сказать, и я не хотел бы в этот момент оказаться на вашем месте.

— Капитан Мэдисон, — терпеливо начала она, — всю свою жизнь я прожила по правилам, соблюдать которые меня обязывало мое положение в обществе. Я была образцовой дочерью, сестрой и теткой. Мой главный недостаток заключался в том, что я не смогла найти подходящего мужа. Моим единственным развлечением были книги. Книги, капитан, были моей жизнью. Наступило время, о котором я только могла мечтать. Мой отец, несмотря на его недостатки, о которых охотно рассказал бы Николас, обеспечил меня средствами, дающими мне независимость. Он оставил мне их без всяких условий, обязательств, опекунов. Поэтому я хозяйка своей судьбы, капитан своего корабля. Я хочу плыть навстречу любому приключению, ожидающему меня впереди.