Именно к нему и направлялись индейцы, ведя за собой изнемогавшую от усталости Кэролайн. Дремавшие у порогов хижины собаки, завидев путников, подняли неистовый оглушительный лай, при звуках которого несколько босоногих мальчишек оставили свои игры у реки и бросились навстречу пришедшим. Они семенили рядом с воинами, засыпая их вопросами, и не сводили любопытных глаз с Кэролайн.
Взрослые жители поселка выбегали из своих домов и присоединялись к процессии. Многие из женщин показались Кэролайн похожими на Садайи и Валини. Индианки молча бросали на нее исполненные любопытства взгляды. Кэролайн высоко подняла голову, изо всех сил стараясь унять дрожь ослабевших ног.
Оставив ее снаружи под надежной охраной, похитители торжественно вошли в большой дом и, пробыв там совсем недолго, вернулись в сопровождении пожилого индейца с темной морщинистой кожей и пронзительным взглядом живых черных глаз. Он внимательно оглядел ее с ног до головы и спросил что-то у своего соплеменника с красной полосой вдоль носа. Тот негромко, почтительно ответил, и старик кивнул ему, очевидно, соглашаясь. Тут вперед выступил другой краснокожий и представил взору пожилого какую-то вещь, зажатую в вытянутой руке.
Когда Кэролайн удалось разглядеть, что именно демонстрировал напыжившийся от гордости индеец, у нее потемнело в глазах, и желудок, мучительно сжавшись, казалось, подпрыгнул к самому горлу. Боясь, что сейчас упадет без чувств, она поспешно отвела глаза от скальпа Роберта Маккейда. Это доказательство его смерти вызвало в деревне радостное оживление. Все ее жители, начиная от малышей, едва научившихся ходить, и до седовласых морщинистых старух, уже едва ковылявших на негнущихся ногах, обступили собравшихся у большой хижины.
— Инаду! Инаду! — слышалось вокруг. Змея. Прозвище, которое, по словам Садайи, индейцы чероки дали мужу Кэролайн.
После короткого разговора с красноносым одна из женщин схватила Кэролайн за руку и повела ее к стоявшей неподалеку хижине. Индианку, по всей видимости, тяготило возложенное на нее поручение. Втолкнув Кэролайн внутрь хижины, она вернулась через несколько минут, неся в руках миску, над которой поднимался пар. Женщина поставила еду на пол и вытащила из кармана маленький острый нож.
Кэролайн, вскрикнув от ужаса, прижалась спиной к стене домика, но индианка в ответ на это лишь пожала плечами. Молниеносным движением она разрезала веревки, которыми были стянуты руки Кэролайн. Сказав несколько слов, значение которых Кэролайн при всем желании не могла понять, она ушла и закрыла за собой дверь. В течение нескольких следующих дней Кэролайн не покидала этой маленькой хижины. Ей приносили еду и воду. Индианка развела в очаге огонь и натаскала в хижину дров и хвороста, что позволило Кэролайн постоянно поддерживать его.
Несколько раз в хижину заходили индейцы, одним из которых был старик, обитавший в большом доме. Он долго молча смотрел на Кэролайн, затем одобрительно кивнул и ушел. Приходил также и красноносый, которому на сей раз выпала роль переводчика, поскольку он немного владел английским. Он спрашивал, тепло ли ей здесь и уютно, хорошо ли с ней обращаются и довольна ли она едой. Он держался с ней вежливо, дружелюбно и даже, как показалось Кэролайн, почтительно.
Но стоило Кэролайн спросить его о Мэри, как индеец замкнулся в глухом молчании. Лицо его сделалось непроницаемым, и он притворился, что не понимает ее вопросов.
— Скажите мне только, жива ли она? — взмолилась Кэролайн. Но похититель помотал головой и покинул ее.
Кэролайн постепенно привыкла к тому, что в поселке то и дело раздавались шум и крики. В первую ночь, проведенную под крышей маленького домика, она почти не сомкнула глаз: индейцы праздновали победу над своим заклятым врагом, и танцы, сопровождаемые барабанным боем, продолжались до утра. В последующие дни, когда кто-то из жителей уходил или возвращался в деревню, соплеменники громко выкрикивали слова приветствия или прощания и потому на третий день своего пребывания здесь Кэролайн не придала особого значения раздавшимся неподалеку взволнованным возгласам.
Она сидела у очага, подкладывая поленья в огонь, и вдруг почувствовала, что кто-то стоит в
дверном проеме за ее спиной. Она узнала вошедшего, еще не успев обернуться,
Кэролайн вскочила на ноги. При виде Волка глаза ее наполнились слезами. Она хотела броситься в его объятия, но он, вытянув вперед руку, предупредил ее движение взглядом своих выразительных глаз. Резко остановившись, Кэролайн заметила за его спиной двух индианок.
Волк повернулся к ним и произнес несколько слов. Женщины неохотно удалились, недовольно что-то бормоча. Волк закрыл дверь и с улыбкой повернулся к Кэролайн. Она настороженно смотрела на него, оставаясь на месте.
— Как вы, Кэролайн?
Тон его голоса показался Кэролайн бесстрастным. Совсем иначе должен был бы говорить любовник, готовый спасти возлюбленную от грозящей ей опасности.
— Если вы хотели узнать, жива ли я, то ответ на этот вопрос очевиден и не нуждается в моем подтверждении.
Он полунасмешливо изогнул черные брови и ничего не сказал. Вынув из заплечного мешка небольшой кожаный сверток, он протянул его ей со словами:
— Это вам... От Мэри.
— Мэри? — Кэролайн шагнула к нему. — Вы видели Мэри? Она...
— С Мэри все в порядке.
— О, слава Богу! — слезы радости заструились по ее щекам, но Кэролайн даже не попыталась смахнуть их. — Я думала, они убили ее. Я думала... — рыдания помешали ей договорить, и она отвернулась, чтобы немного успокоиться.
Волк все так же стоял у закрытой двери, держа в руке пакет, который он собирался отдать Кэролайн.
— Роберт мертв.
— Я знаю, — положив сверток на земляной пол, Волк подошел к Кэролайн. Плечи ее вздрагивали. Когда он увидел ее впервые, девушка показалась ему хрупкой, точно куколка из тончайшего фарфора, и теперь, зная, насколько она сильна и вынослива, он не мог до конца преодолеть свое устоявшееся представление о ней, как о чрезвычайно нежном, почти воздушном создании. Он замер, не решаясь прикоснуться к ней. Его останавливало опасение, что, если он сделает это, она не устоит на ногах и, упав, разобьется о жесткий пол.
Осторожно вытянув вперед руку, Волк коснулся ее густых пушистых волос. Он почувствовал, как тело Кэролайн напряглось, и готов был в испуге отпрянуть, но в следующее мгновение она повернулась к нему и бросилась в его объятия. Волк вздохнул и крепко обнял прильнувшую к нему Кэролайн.
— Они сняли с него скальп.
— Я знаю, — ответил Волк. Он не мог найти для нее слов утешения. Слезы Кэролайн жгли его грудь. Он наклонился и поцеловал ее волосы.
