Он поклонился.
Мы ответили ему реверансами.
Она сжала мою руку:
– Мисс Уитерсби много рассказывала мне о вашем… вашем… – На лоб девушки набежала морщинка.
Я одними губами прошептала:
– Коряжнике.
– Ковряжнике.
– О моем коряжнике?
– Да, вот именно! Понимаете, сама идея представляется мне настолько невероятной и фантастической, что я даже представить себе не могу, как он выглядит.
– Это – нечто вроде сада, засаженного пнями, только наоборот, корнями кверху, чтобы их было видно. Быть может, теперь вы лучше представляете, как он выглядит?
– Не совсем.
– Таковых пней всего насчитывается двадцать три. Минувшей весной я только начал их культивировать, и потому…
Нет, в самом деле, с меня довольно этих глупостей.
– Я всегда спрашивала себя – как можно культивировать пень? – Это же противоречит самой идее культивации, разве не так, когда вещь, к которой она применяется, изначально мертва? – Быть может, здесь уместнее использовать слово «сбережение»?
На лице у мисс Темплтон по-прежнему играла улыбка, хотя в глазах стыла досада.
– У меня так мало воображения, мистер Стенсбери. Боюсь, это – один из самых моих огорчительных недостатков.
Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз с таким видом, будто полагал этот ее недостаток одним из ценнейших достоинств:
– Я и сам всегда предпочитаю практику выдумке, мисс Темплтон. И потому не вижу причин, по которым вы должны извиняться.
– Как это любезно с вашей стороны. Очень любезно. Не так ли, мисс Уитерсби?
Я недоуменно нахмурилась.
Ее же лоб, напротив, разгладился.
– Вы настолько добры, мистер Стенсбери, что я подумала, а не согласитесь ли вы оказать мне услугу?
– Ради вас я готов спуститься в соляные копи, мисс Темплтон; я даже брошу вызов тем дурно пахнущим и кипящим чанам для выварки соли.
Ее щечки порозовели:
– Я – ужасно любопытное создание. Так всегда говорит мой отец. Я всегда полагала, что это оттого, что еще в детстве я лишилась матери…
Искорки легкомыслия в глазах мистера Стенсбери погасли в мгновение ока.
– Мне очень жаль. Прошу меня простить. Я понятия не имел, что ваша матушка…
– Вам не за что просить прощения, но в любом случае я бы очень хотела взглянуть на ваш коряжник.
Прежде чем ответить, он несколько мгновений вглядывался в ее глаза, а когда заговорил, то улыбка вновь вернулась на свое прежнее место.
– Почту за честь. Что вы скажете насчет завтрашнего дня? И тогда я сам покажу его вам.
Она взяла меня под руку:
– Вы слишком добры! И так внимательны! Мы будем счастливы прийти. Не правда ли, мисс Уитерсби?
– Завтра? Не уверена, что смогу…
Она больно ткнула меня локтем под ребра.
– Да, конечно. Очень хорошо.
* * *
– Что-нибудь случилось, мисс Уитерсби? – осведомился на следующий день мистер Тримбл, когда мы сидели за обеденным столом.
– Случилось? Нет. Но почему вы спрашиваете?
– Вы так безжалостно набросились на эту ветчину…
Опустив глаза, я увидела, что искромсала ветчину ножом на мелкие кусочки:
– Просто…
Отец взглянул на меня сквозь стекла очков, которые съехали ему на нос.
– Просто… я рассматриваю мистера Стенсбери в качестве кандидата и думаю о том, как ужасно было бы уехать отсюда к нему.
– Ужасно? Вы говорите так, словно его чувства вас не интересуют.
– Разве я так сказала? Нет. Ничего подобного я не говорила. Напротив, я уже… вполне свыклась с мыслью о том, что могла бы улучшить его вкус.
Мистер Тримбл смотрел на меня и хмурился. Опять.
– Как мне представляется, замуж надо выходить за человека, вкусы которого уже одобряешь.
Я улыбнулась:
– Говорят, что любовь слепа. Теперь я и сама это вижу.
А он по-прежнему смотрел на меня с таким видом, будто мои слова вызвали у него глубочайшие подозрения.
– Очень может быть. Как бы там ни было, вчера мы получили письмо от мясника, в котором он требовал оплатить счет за минувший месяц. Он говорил, что присылал нам его, и я помню, что сам видел этот злосчастный счет, но теперь он куда-то исчез.
Отец вздохнул:
– Я искал его полночи. – Он подавил зевок. – Не представляю, куда он мог запропаститься. Видишь ли, мистер Тримбл разработал… такую замечательную систему… для управления всем.
Он не спал полночи? Искал спрятанный мною счет? Я ощутила первые угрызения нечистой совести.
– Вы, случайно, не видели его, мисс Уитерсби? – Взгляд мистера Тримбла проникал, казалось, мне в самую душу.
Это он должен был стать жертвой моего вероломного поведения, он, а вовсе не отец.
А тот заговорил вновь:
– Полагаю… наверное, я просто упустил из виду какое-нибудь место, где еще не смотрел. Пожалуй, я прямо сейчас начну сначала и проверю все еще раз.
– Нет! – Да поможет мне Господь, но обманщицы из меня не получится. – Я посмотрю сама. И, быть может, найду его. – А заодно и письма с Цейлона и из Эдинбургского университета.
Как только мужчины после обеда завели речь о делах, я быстро исправила собственный обман и с нетерпением стала ждать прибытия адмирала. По пути мы заехали за мисс Темплтон, которая беззаботно щебетала всю дорогу.
По приезде мы сменили свой экипаж на открытое ландо мистера Стенсбери, и он с удручающей неспешностью повез нас осматривать свой рутарий. Мне показалось, что минуло уже несколько часов, прежде чем мы добрались до середины экспозиции, и там – в пагоде на невысоком холмике, откуда открывался вид на коряжник во всей его красе, – нас поджидал чай с сухим печеньем и крошечными сэндвичами, коими щедро угостился адмирал.
– Итак, что вы скажете о моем коряжнике, мисс Темплтон?
– Если хотите знать, он производит откровенно удручающее впечатление!
При этих ее словах я едва не поперхнулась.
Мистер Стенсбери растерянно заморгал, и румянец окрасил ему скулы и даже кончики ушей:
– В самом… деле? А я полагал его последним криком моды.
– Я очень надеюсь, что вы с ним еще не покончили.
– В общем, нет. Нет, не покончил. Я подумал, что…
– Чего ему не хватает, так это нескольких папоротников и вьющихся лоз. – Она встала из-за стола и прошлась вокруг пагоды, рассматривая ландшафт.
Мистер Стенсбери привстал со стула, чтобы не упускать ее из виду.
– А еще я надеюсь, что вы не забудете добавить сюда и птиц.
– Признаюсь, я как-то не думал, что…
– Потому что я полагаю, что птицы решительно необходимы для придания саду его естественного, природного вида. Я бы сказала, что эти коряги им понравятся, и они начнут вить в них гнезда.
– Не сомневаюсь, что они…
– Вы ведь посадите несколько вьющихся лоз, не так ли? – Она уже возвращалась к нам. – Я уверена, что мисс Уитерсби безошибочно подскажет вам, на каком растении лучше остановить свой выбор. Вам понадобятся по-настоящему крепкие и сильные экземпляры, которым нравится карабкаться наверх. – Она смотрела на меня так, будто ожидала от меня поддержки. – Вы ведь знаете, какие именно, мисс Уитерсби?
