Что касается предположений Монтгомери о том, кто мог быть среди владельцев этой компании, относительно одной персоны у отца Леоны не возникало никаких сомнений. Более того, Монтгомери считал, что именно этот человек являлся основателем предприятия.
Это был не кто иной, как маркиз Истербрук.
Леона пристально смотрела на Изабеллу. Изабелла отводила глаза. Одно это могло навести на мысль, что намек Истербрука на то, что мистера Миллера кто-то отвлек, имел под собой основания.
За первый день их поездки Леона не проронила об этом ни слова. Экипаж двигался медленно, ночь они провели в гостинице, так и не доехав до границ графства Оксфордшир. Когда утром они снова двинулись в путь, Леона задумалась, не настал ли момент деликатно расспросить Изабеллу о мистере Миллере.
Леона считала, что не имеет морального права отчитывать служанку за легкомысленное поведение, поскольку сама вела себя не лучшим образом. Изабелла знала, что произошло между Леоной и Истербруком, когда он остался ночевать в их доме. Если хозяйка завела роман с лордом, что мешает служанке завести шуры-муры со слугой поклонника хозяйки? В результате это может дорого стоить и той и другой – и Изабелле, и Леоне, потому что речь здесь уже идет о жизни и смерти.
– Изабелла, лорд Истербрук кое-что рассказал мне – о тебе и о мистере Миллере.
Изабелла сделала вид, будто внимательно изучает деревенский пейзаж за окном. Когда она снова посмотрела на хозяйку, в ее глазах был вызов.
– Мистер Миллер домогался тебя?
– Нет.
Тем не менее это не давало ответа на главный вопрос, который беспокоил Леону. А откровенная дерзость, с которой девушка смотрела на Леону, свидетельствовала о том, что Изабелла считала свою хозяйку лицемеркой.
– По-моему, мистер Миллер – очень красивый мужчина, – осторожно заметила Леона. – Хотя, как мне показалось, он не слишком добр. В какой-то мере даже жесток. Он склонен брать то, чего хочет, не задумываясь о последствиях, которые его поступки могут иметь для других.
– Думаю, он добр тогда, когда сам этого хочет. А что касается всего остального, о чем вы упомянули, то же самое можно сказать обо всех мужчинах. По крайней мере о большинстве из них. Взять хотя бы моего отца. Или, к примеру, маркиза. По крайней мере мистер Миллер не пугает меня так, как маркиз.
– А тебя стоило бы немного испугать. Не забывай, что в этой стране все устроено по-другому. В Европе у мужчин не бывает по несколько жен. Закон не защищает права женщин, которые отдаются мужчине вне брака, мужчина может взять себе только одну жену. У детей, рожденных вне брака, тоже нет никаких прав. Твой отец был европейцем, поэтому у твоей матери не было ни прав, ни зашиты.
– Тун Вэй мне все это объяснял.
Леона нахмурилась:
– Тун Вэй? Когда?
– В тот день, когда Эдмунд пришел к нам и я очень обрадовалась за вас. Тун Вэй объяснил мне, что вы не пара мужчине, занимающему столь высокое положение, как маркиз, и он на вас никогда не женится. Поэтому ваша репутация пострадает. – Изабелла снова отвернулась и стала смотреть в окно. – В Китае жить гораздо лучше. Даже если женщина не может быть первой женой важного человека, для нее всегда найдется местечко возле любимого мужчины.
Леона не знала, что на это ответить. Разговор, который был задуман с целью предостеречь Изабеллу, в итоге повернул совсем в другое русло. Теперь сама Изабелла предупреждала Леону о последствиях ее опрометчивой связи.
– Изабелла…
– Ко мне он добр. Разговаривает со мной очень вежливо, – прошептала она. – Он тоже служит у своего хозяина, как я служу вам. – Изабелла нервно облизнула губы. – Я для него нечто большее, чем презираемая всеми девушка-полукровка.
В этот момент экипаж въехал в маленький городок. Прилипнув к окну, Леона с любопытством разглядывала дома и улицу, где были расположены торговые лавки и маленькие магазинчики.
Леона поняла, что слишком поздно предупреждать Изабеллу и советовать проявлять осмотрительность. Что бы ни было между ней и мистером Миллером в прошлом, что бы ни случилось в будущем, какими бы мотивами он ни руководствовался, ухаживая за Изабеллой – низменными или благородными, – не имеет большого значения. Все равно этот белокурый красавец разобьет бедной Изабелле сердце. И с этим уже ничего не поделаешь.
* * *
– О Господи! Вот это да! – Это восклицание, выражавшее крайнее изумление, вырвалось у Леоны, когда ее глазам предстал величественный Эйлсбери-Эбби.
– В жизни не видела такого громадного дома, – удивилась Изабелла. – В Китае я слышала, что бывают такие дворцы, но никогда их не видела.
Это внушительных размеров здание, несмотря на свое название, совсем не было похоже на монастырь. Стиль, в котором был построен Эйлсбери-Эбби, можно было охарактеризовать как классицизм в чистейшем виде – простой и элегантный.
Леона была потрясена. Ни огромный особняк Истербрука на Гросвенор-сквер, ни целая армия лакеев в старомодных ливреях не могли подготовить ее к тому, что предстало ее взору.
Вместе с изумлением ее охватило гнетущее чувство. В ушах у нее сразу же зазвучали слова Изабеллы, сказанные во время их последней беседы: «не пара мужчине, занимающему столь высокое положение в обществе».
Леона и сама это понимала. Она знала, как много значит общественное положение. От него зависит судьба любого человека.
«Я – Истербрук»… Леона помнила, каким тоном проговорил это Кристиан. Какой емкой была эта фраза. Как много она означала.
Их приезд был ознаменован небольшой церемонией. Из дома высыпала целая вереница лакеев. Лакей, который сопровождал Леону, протянул одному из слуг письмо, которое немедленно отнесли в дом. Затем на ступеньках дома показался какой-то человек. Его важный вид свидетельствовала о том, что он занимает высокий пост в иерархии домашних слуг. Мужчина представился гостям. Его звали Сорстон, он был управляющим дома. Поприветствовав Леону, он проводил ее внутрь.
В холле их ожидала экономка, по распоряжению управляющего она занялась обустройством Леоны. Изабеллу тоже куда-то увели. Через несколько минут Леона оказалась в апартаментах, состоявших из трех комнат, окна выходили в огромный сад.
– Чувствуйте себя как дома, – обратилась экономка к Леоне и стала рассказывать ей о распорядке жизни поместья. Но богатая обстановка комнат настолько поразила Леону, что она не слышала ни слова из того, что сказала экономка. Окружающая роскошь подавляла Леону. Все это великолепие ей было чуждо.
Заметив, что Леона испытывает растерянность и смятение, экономка любезно предложила гостье показать ей усадьбу и дом.
Наскоро подкрепившись, Леона отправилась вместе с экономкой осматривать дом. Обладая практической жилкой, доставшейся ей по наследству от отца-коммерсанта, Леона невольно оценивала стоимость мебели с дорогой обивкой и предметы декора. Полученные в результате несложных арифметических действий астрономические суммы ввергли Леону в шок.
