– Если вы не ревнуете, тогда какое вам дело, что говорят в деревне о... – она замолчала, не произнося это имя, – что они говорят о его будущей жене?
Темперанс поднялась со стула и подошла к окну. В старой портьере было множество дыр, откуда Грейс вырезала лепестки роз. Да, не она будет устраивать облавы на склады Ангуса, заваленные тканями, чтобы купить в этот старый дом новые портьеры.
– Может быть, я и ревную, но не в том смысле... Мне казалось, что я понравилась людям. Я думала, что сделала для них что-то хорошее, – жалобно, как ребенок, пробормотала Темперанс.
Грейс не собиралась говорить о том, сколько хорошего для них сделала Темперанс, потому что у нее были свои причины бояться приезда Кенны, и именно их она хотела скрыть.
– А что о ней говорят?
Темперанс снова села на стул.
– Ничего плохого. Мне кажется, она уехала отсюда, когда была совсем молодой, а такое ощущение, что она помогала всем в деревне без исключения. А еще ходит слух, в который я уже начинаю верить, будто Джеймс и эта женщина ходили вокруг да около много лет, и что сейчас, наконец, решили пожениться.
– Когда станут известны условия завещания, эта информация будет очень кстати, – тихо сказала Грейс.
– И Кенна больше никуда не собирается! Она остается в деревне навсегда! – закричала Темперанс и с трудом взяла себя в руки. – Я не имею права злиться или расстраиваться. Ведь возвращается член семьи Маккэрнов. Конечно, они будут счастливы. А Джеймс женится на женщине, которую по-настоящему любит. Я сегодня услышала с дюжину историй об их любви. Тристан и Изольда никогда не любили так друг друга. Ромео и Джульетта им в подметки не годятся. Ни у кого...
Темперанс замолчала и, прищурившись, посмотрела на Грейс.
– А почему вы не радуетесь вместе со всеми?
– М-м-м, – произнесла Грейс, перемещая булавки во рту и избегая взгляда Темперанс. – Маккэрн...
– А что Маккэрн? Ему достается в жены самая красивая и почти святая женщина. Что он еще может пожелать?
– Да разве вы не знаете, что он с ума сходит от страха?
– Маккэрн? С каких пор он чего-то боится? Тем более женщин. Я вам рассказывала, как однажды он хотел сбросить одну даму со скалы, но я его удержала.
– Но его первая жена была очень несчастна и погибла, когда попыталась сбежать от него.
Темперанс взяла катушку с шелковыми нитками и поиграла ей.
– У меня такое ощущение, что вы все придумываете на ходу. Вы чем-то очень сильно расстроены, и я не думаю, что это связано с Джеймсом Маккэрном.
Грейс посмотрела на свою подругу и долго не отводила взгляд.
– В деревне все идиоты, но только не я. Я не хочу, чтобы вы уезжали. Я бы хотела, чтобы вы вышли замуж за Маккэрна и... – она замолчала и вернулась к шляпе, над которой корпела.
– Нет... – медленно произнесла Темперанс, – этому не бывать. Я не отсюда. Хотя мне уже начинало казаться, что я здешняя. Я начала по-настоящему любить это место, но... Но эти сутки напомнили мне, что я здесь чужая. Видели бы вы, как возбуждены все в деревне, что возвращается одна из них!
– Они всегда знали о том, что их с неба свалившееся процветание связано с вами, но они также помнили, что вы скоро уедете.
Темперанс играла с катушкой.
– Я понимаю. И Джеймс понимает, – мягко произнесла она. – Но разве одной мне кажется странным, что Джеймс должен жениться на женщине, которую не видел двадцать лет, чтобы спасти людей? А что если она изменилась? Она пожила в Лондоне, была замужем, самостоятельно жила многие годы. Она может не захотеть жить в этом старом грязном доме. В доме, который я чистила! В доме, в который я вложила душу! В доме...
– Может быть, Джеймсу сейчас очень нужно поговорить с кем-то обо всем. А если вам забыть на время о ваших разногласиях и побеседовать? Вы всегда с удовольствием болтали друг с другом.
Темперанс не хотела, чтобы Грейс догадалась, как у нее забилось сердце при мысли, что с Джеймсом можно увидеться. Они практически не общались уже несколько недель, и, если честно, она соскучилась по нему. Вот так, просто, соскучилась по нему.
Но она медлила.
– Может быть, лучше вам поговорить с ним. Он меня ненавидит, – Темперанс не поднимала глаз от катушки.
– Все в деревне знают, кем я была для него, но немногие знают о ночи, которую вы провели вместе.
Темперанс покраснела, в горле у нее пересохло.
– Зачем вам пытаться стать совершенством? – устало сказала Грейс. – Вам тоже разрешается совершать ошибки в этом мире. Вы прощаете людям все и вся, так хотя бы раз позвольте другим вас простить!
Темперанс слабо улыбнулась и отвернулась. Грейс произнесла мудрые слова, слова преданного друга, но Темперанс не нравилось, когда ее прощали. Хуже того, она не любила совершать то, за что потом просят прощения.
Не поднимая глаз на Грейс, она поднялась с места.
– Я поговорю с ним. Настало время выяснить наши отношения, В конце концов, они практически закончены.
– Да, – отозвалась Грейс, – скоро у нас будет настоящая леди Маккэрн, которая начнет всем заправлять.
– Верно, – ответила Темперанс, и сама поразилась, как больно ей стало от одной только этой мысли.
Джеймс, как обычно, сидел на вершине в окружении стада. Выйдя на поляну, Темперанс не обратила внимания на изумленные взгляды остальных пастухов. Ей не хотелось думать, что в деревне заметили их взаимную ненависть, но еще больше не хотелось думать о том, что все догадываются о ее причинах.
Джеймс стоял, склонившись над большим винторогим бараном. Темперанс заставила себя отвернуться от накачанных бедер, обнаженных кильтом.
– Нужно поговорить, – сказала она.
Он притворился, что не видит ее.
– Поговорить! – закричала она так громко, что баран рванулся из рук Джеймса, и ему пришлось обхватить животное рукой за горло.
– Ух ты! – спокойно ответил ей Джеймс, сражаясь с бараном. – Это вы мне?
Темперанс подбоченилась, развернулась на сто восемьдесят градусов и грозно посмотрела на собравшихся вокруг пастухов. Они внимательно слушали, но тотчас, улыбаясь, оставили их с Джеймсом наедине.
– Вы будете продолжать душить это несчастное животное или все-таки побеседуете со мной?
Не отпуская барана, он посмотрел на нее, и она вспомнила их ночь вдвоем.
– Смотря о чем, – он перевел выразительный взгляд на ее живот и понизил голос, – хотите мне что-то сказать?
– Вы переоцениваете свою сексуальность, – резко ответила она.
– А может, я переоцениваю вашу? – парировал он.
Темперанс с трудом удержалась от смеха.
– Желаю ему откусить вам руку! – сказала она, кивая на барана, и, развернувшись, начала спускаться с горы.
Она знала, что он ее остановит, и он загородил ей путь.
