Они немного вздремнули, затем опять занялись любовью. Элспет была даже удивлена такой неуемной взаимной страстью. Они были похожи на маленьких детей, дорвавшихся до сладостей. На небе уже появились первые проблески зари, когда они в очередной раз погрузились в бездну небытия. Элспет лежала без сил в объятиях Кормака, чувствуя, что не способна шевельнуть даже пальцем.
— Как твоя нога? — наконец спросила она, затем зевнула и, свернувшись клубочком, прижалась к его боку.
— Левая в порядке, правая еще немного побаливает, а на среднюю, кажется, требуется наложить шину.
Элспет засмеялась и слегка шлепнула его.
— Бедненький. Но я ни в чем не виновата. Я мирно слала, когда ты, разбудив, изнасиловал меня. — Она подумала, что если после этой ночи в ней останется хоть капля скромности, это будет чудом.
— Изнасиловал, разбудив? Хм-м-м… Мне это нравится. Он тоже зевнул, затем сказал:
— Кажется, Алан проснулся.
Прислушавшись к звукам, исходившим из колыбельки Алана, Элспет улыбнулась и закрыла глаза.
— Он иногда начинает гукать, затем поспит часок или два и опять лепечет по-своему. У меня еще есть время немного вздремнуть.
— Ты можешь спать под его гудение? — Кормак провел ладонью но ее спине, а затем по округлостям зада.
— Это приятный звук.
— Может быть, ему требуется уделить внимание? — Кормак никогда еще не чувствовал себя таким обессиленным и удовлетворенным.
— Да, но если я подойду к нему, он будет требовать это каждое утро, — сонно сказала Элспет.
— Что ж, тогда не стоит обращать на него внимание. — Он улыбнулся, услышав ее приглушенный смех. — Можешь спокойно спать, ангел мой. Обещаю больше не трогать тебя. По правде говоря, у меня на это уже не осталось сил.
Спустя несколько часов Кормак проснулся от гудения Алана, сосущего свои пальцы. В то же самое время язык и пальцы Элспет заставили его мгновенно возбудиться. Он протянул руку и развернул Элспет так, что теперь тоже мог ответить ей интимной лаской. Ее первая разрядка наступила очень быстро, затем они постарались растянуть удовольствие, зная, как можно доставить друг другу наибольшее наслаждение. Когда же Элспет довела его до наивысшего блаженства, Кормак понял, что ошибался относительно своей выдержки.
Элспет слегка поморщилась и выскользнула из его ослабевших объятий, чувствуя раздражение в интимных местах. Она умылась и быстро оделась, потому что в комнате было довольно прохладно. Покормив Алана, она посмотрела на спящего Кормака и ощутила странную гордость, оттого что смогла довести этого мужчину до полного изнеможения. Правда, ее немного смущали некоторые вещи, которые она делала, чтобы полностью удовлетворить его.
Но в конце концов Элспет отбросила все свои сомнения. Если Кормак оставит ее после такой незабываемой ночи, он не заслуживает ее любви. Она сделала ради него все, что могла, но и сама при этом наслаждалась каждой минутой их близости.
«Теперь, — подумала Элспет, укладывая Алана в колыбельку, — пора оставить Кормака одного». После всего, что она делала с ним ночью и позволяла ему делать с собой, ей не очень хотелось видеться с ним сейчас. Прежде всего ей надо было прийти в себя и успокоиться. А главное — надо дать Кормаку время побыть одному и подумать. У него не было такой возможности с тех пор, как он вызволил ее из башни в замке сэра Колина. Они постоянно были вместе, то сражаясь, то предаваясь взаимной страсти. Потихоньку выйдя из комнаты и намереваясь где-нибудь поесть, Элспет молилась только о том, чтобы Кормак принял решение, которое не разлучало бы его с ней.
Хотя все тело Элспет продолжало ныть, она покидала гостиницу с легкой улыбкой. Это была приятная ломота, вызванная бурными любовными ласками, о которых она вспоминала с восторгом. Ее кожа еще пылала от горячих поцелуев и нежных слов, которые Кормак нашептывал ей, не отрывая губ от ее плоти. Элспет хотела верить, что своими ласками она тронула его сердце и пробудила в нем не только вожделение. Несомненно, мужчина не мог бы говорить такие ласковые, проникновенные слова и так нежно ласкать женщину, если бы не испытывал к ней любви. Элспет надеялась, что вскоре услышит от Кормака заветные три слова. Ему только требуется время, чтобы обдумать все и понять, кто по-настоящему любит его, и она готова предоставить ему для этого целый день.
— Так, значит, ты жива! — раздался глубокий низкий голос позади нее.
Элспет вздрогнула от неожиданности, затем обернулась и радостно взвизгнула, увидев, кто стоял перед ней.
— Пейтон! Слава Богу! — Она бросилась в его объятия и покрыла его лицо поцелуями. — Я так боялась, что этот негодяй убил тебя!
— Почти так и было. Они убили двух моих охранников, а меня, истекающего кровью, подобрал и выходил пастух. Он же и сообщил обо мне в Донкойл. — Пейтон огляделся, взял Элспет под руку и повел к скамье перед таверной. Отправив четверых сопровождавших его мужчин пить пиво, он повернулся к Элспет: — Сэр Колин причинил тебе вред?
— Нет, не успел, так как Кормак пришел мне на помощь, — ответила Элспет, сжимая руку Пейтона, как будто не могла поверить, что он действительно здесь, с ней, еще немного бледный, но живой и здоровый.
— Нам рассказали об этом его друзья. Но почему ты оказалась здесь? Почему он не привез тебя к нам?
— Кормак решил, что это для меня самое безопасное место. К тому же он собирался отправиться ко двору еще до того, как я присоединилась к нему.
— Чтобы встретиться с Изабель?
В его голосе прозвучали жесткие, почти саркастические, нотки, и Элспет нахмурилась.
— Ты знаешь эту женщину?
— Немного.
По тому, как Пейтон произнес это и отвел глаза, Элспет сразу догадалась, в чем дело.
— Значит, ты тоже спал с ней?
— Однажды.
— Так ли это?
— Одного раза оказалось достаточно. — Пейтон вздохнул и провел рукой по своим густым золотисто-рыжим волосам. — Не знаю, как объяснить это тебе, дорогая. Она словно пожирает мужчину, и при этом в ее глазах есть нечто такое, отчего пропадает всякое удовольствие. Я никогда не верил во всякую чертовщину, но если и существует дьявол в образе женщина, то это именно она.
— Бедный Кормак! — прошептала Элспет.
— Стоит ли жалеть этого глупца? Хотя, по-моему, ты испытываешь к нему некоторые чувства. И вес же как можно жалеть его, если он связался с такой шлюхой, как Изабель?
— Это не жалость, а сочувствие. Да, я беспокоюсь за его судьбу. Я люблю этого глупого слепца. Думаю, что и он тоже любит меня, хотя еще не понимает этого, В юности он дал клятву Изабель, и вот уже десять лет хранит верность своему слову. Слишком долго объяснять, но поверь, я сделала все возможное и даже невозможное, чтобы заставить его нарушить свою клятву. Думаю, теперь он начал прозревать, хотя я не уверена, что довела дело до конца. К сожалению, мне не хватило времени. Пока мы разговариваем здесь с тобой, эта дьяволица, кажется, решила посетить гостиницу, где я оставила беззащитного Кормака в постели. — Элспет нахмурилась и резко встала со скамьи. — Эту злую колдунью нельзя подпускать к нему. Она ведь сказала, что вызовет его, когда ей будет нужно.
