Любопытство Бобби не знало удержу, и Сара, помня об особом состоянии подруги, вынуждена была все время потакать ей. Поэтому она пересказала Роберте содержание вчерашней беседы с мистером Фоскером и получила одобрение за то, что начала действовать, и порицание за то, что не допела начатое до конца.
— Пойдем, побеседуем с твоим дядюшкой еще разок, — подруга потянула Сару за собой.
— Ох, Бобби, как я теперь смогу жить с ними под одной крышей? Ты довела миссис Фоскер едва не до истерического припадка, она никогда не простит мне своего унижения!
— Вот и прекрасно, тебе давно стоило уехать отсюда и письменно сообщить о своем намерении вести дела самостоятельно, лишь только тебе исполнится двадцать один! — Роберта явно не находила в случившемся ничего ужасного. — Идем же, пока твои тетя и дядя не явились сюда сами! Я видела вон за теми кустами чью-то шляпку — думаю, ваша соседка получила отличную тему для послеобеденной беседы с подругами.
Сара испуганно покосилась на живую изгородь, отделяющую ее садик от соседского, и поплелась следом за подругой, не будучи уверена, что лучше — остаться здесь или войти в дом Фоскеров.
Мистер Фоскер, конечно же, уже успел выслушать жалобы супруги, правда, за неимением времени она опустила некоторые подробности, чтобы вернуться к ним позже, после того, как выпьет чаю и хотя бы отчасти успокоится. Понятно было, что совсем забыть этот кошмар удастся не скоро.
Едва обе молодые леди вошли в плохо освещенную переднюю, им навстречу выступил из полутьмы мистер Фоскер. Он даже не взглянул на племянницу, но с самым суровым видом повернулся к Роберте.
— Миссис Ченсли, я был бы очень признателен вам, если бы вы никогда больше не нарушали покой этого дома своим присутствием, — с ледяной учтивостью объявил он.
— С удовольствием, мистер Фоскер, — усмехнулась Бобби, похоже, с трудом удерживаясь от того, чтобы не показать дядюшке Сары язык. — Тем более что у нас скоро и вовсе не останется повода даже для случайных встреч, ну разве только в церкви. Вы ведь уже, вероятно, знаете, что Сара скоро уедет из Сент-Клементса, чтобы жить в собственном поместье, а до тех пор она будет моей гостьей.
Мистер Фоскер посмотрел на съежившуюся под этим взглядом племянницу, а Бобби торжествующе закончила свою тираду:
— Собери пока самое необходимое, Сара, за остальным я пришлю карету завтра. Хотя, я полагаю, этого остального наберется так мало, что вполне подойдет небольшая коляска.
Оскорбительные замечания миссис Ченсли показали мистеру Фоскеру, что все его манипуляции с наследством племянницы, а также условия, в которых воспитывалась и до сих проживала Сара, не остались незамеченными Робертой и, надо полагать, ее семейством. Видение толпы адвокатов снопа возникло перед глазами мистера Фоскера, и он постарался вернуться к своему обычному добродушному тону, как бы ни хотел на самом деле вышвырнуть обеих девушек вон.
— Сара, прошу тебя, дорогая, не совершай этой ошибки! После нашего вчерашнего разговора я думал, что мы уладим это маленькое дельце по-семейному, однако ты предпочла втянуть в него посторонних людей. Мне жаль, что ты выбираешь не тех советчиков, милая, но все же я надеюсь, что ты одумаешься и не станешь рвать связь со своей семьей из-за этого недоразумения. Обещаю тебе, если ты останешься дома, мы снова все обсудим, и, клянусь, твои интересы будут приоритетными, как, впрочем, всегда.
Бобби презрительно скривила губы — неужели этот человек считает, что лживость его обещаний не бросается в глаза? Что кто-то поверит ему после того, как он много лет корыстно пользовался чужим имуществом?
Но Сара заколебалась. У нее не имелось других родственников, кроме Фоскеров, и покинуть их вот так, со скандалом, лишить их привычного дохода и даже не спросить, на что они будут жить, — нет, она была слишком добра и благородна, чтобы поступить подобным образом. Лаже если эти люди обходились с ней не слишком честно, они всегда проявляли дружелюбие и не изводили ее нотациями. Смутно Сара осознавала, что им просто нет до нее никакого дела, но очень хотелось верить, что дядя хоть немного любит ее. Если она расстанется с дядюшкой Эндрю, порвется последняя ниточка, связывающая ее с детством, с отцом, ведь дядя знал его, говорил с ним, иногда рассказывал что-то о молодых годах мистера Мэйвуда, а все эти связи с утраченным прошлым все еще были очень ценны для Сары.
Она виновато посмотрела на Бобби, и Роберта тут же сердито наморщила веснушчатый нос.
— Бобби, я, пожалуй, еще немного побуду здесь. Нехорошо прощаться, будучи в ссоре.
— Совершенно верно, дитя мое, — мистер Фоскер победно усмехнулся, отворачиваясь от миссис Ченсли.
Роберта не желала уговаривать Сару в присутствии отвратительного ей человека, она поняла, что его хитрость нашла свою цель и Сара сомневается и боится сделать шаг за порог. С трудом Бобби сдержала негодующие возгласы и медленно кивнула.
— Я жду тебя завтра на чай, надеюсь, ты привезешь мне благоприятные новости.
— Я провожу тебя. — Сара вышла с подругой к калитке. — Я знаю, ты назовешь меня глупой и трусливой… но я не могу поступить иначе, Бобби.
— Я вовсе не думаю так, — возразила Роберта. — Конечно, ты делаешь глупость, позволяя ему манипулировать твоими родственными чувствами, но кто знает, как поступила бы я сама в подобной ситуации. Не приведи господь когда-нибудь пережить то, что переживаешь ты.
Девушки обнялись, и Роберта рассталась с подругой, почти не сердясь. Она была уверена, что это только начало и Сара все же сумеет разглядеть истинное лицо мистера Фоскера и принять необходимое, пусть и тягостное решение. К тому же скорое возвращение Артура с женой поможет ей собраться с силами и уехать из Сент-Клементса,
Сара вернулась в дом, где ее ждал мистер Фоскер. Он уже вполне владел собой и вежливо предложил племяннице пройти в его кабинет и снова поговорить обо всем, как добрые друзья.
— Нам не нужны третьи лица, чтобы разрешить все разногласия, как бы миссис Ченсли не хотела нас рассорить, — начал он.
— Бобби волнуется, потому что любит меня, — вступилась Сара, защищать подругу ей всегда было легче, чем себя саму.
— О, конечно же, все мы знаем, как самоотверженна и преданна своим близким миссис Ченсли, — немедленно согласился дядя Эндрю. — И все же она не имела права вести себя подобным образом. Она очень, очень расстроила твою тетю!
Сара не стала отвечать на эти слова из опасения, что дядюшка опять начнет говорить о посторонних вещах и уклонится от самого важного. Она молча, выжидающе смотрела на мистера Фоскера, слезы ее высохли, но она чувствовала себя изнуренной этими словесными баталиями.
