— Что? — с распахнутыми от любопытства глазами переспросила мать.
Он вздохнул. Зачем оттягивать неизбежное. Лишь Всевышнему ведомо, что успел наговорить Колин.
— Виктория вовсе не ребенок, а вполне взрослая женщина. В большинстве случаев. Она… — Кит замялся, подыскивая нужное определение, — многогранная.
Леди Киттредж вскинула бровь:
— Неужели? Как интересно.
— Не думаю. Зачем спрашивать, если не хочешь слушать.
— Прости, дорогой, ты прав, — вздохнула леди Киттредж. — Дело в том, что, как правило, я нахожу «многогранность» других женщин надуманной и скучной. Будь добр, передай то пирожное, рядом с сосисками. Кстати, как сосиски? Я, пожалуй, тоже попробую. Благодарю. А теперь рассказывай. Обещаю, что выслушаю.
Кит поставил перед матерью тарелку и пополнил свою. Как ни странно, он обнаружил, что не прочь поговорить о Виктории. До чего дошел мир! Раньше у него никогда не возникало желания обсуждать что-либо с матерью.
— Опиши ее. Колин сказал, что у нее красивые волосы.
Кит задумался и покачал головой:
— Я бы не назвал Викторию красавицей. Красота — слишком избитое понятие. Оно ей не подходит. Вик небольшого роста, хрупкая. Лицо в форме сердечка, голубые глаза.
— Только не говори, что влюбился в голубоглазую блондинку. Как банально. — Губы матери изогнулись в улыбке, и Кит наградил ее гневным взглядом. — Прости, прости.
— Она не такая, как все. Невероятно умна и не дает мне почивать на лаврах. И не боится говорить вслух то, о чем остальные умалчивают. Мы просто друзья.
— Мужчины и женщины не бывают «просто друзьями», — небрежно отмахнулась леди Киттредж.
— Сначала я тоже так говорил, но теперь мне кажется, что она права.
— Нет, поскольку один из пары обязательно влюбится в другого, — покачала головой мать. — Если повезет, влюбятся оба, но подобное случается редко.
Киту показалось, что в темных глазах матери затаилось сочувствие.
— Ты думаешь, не повезло мне? — буркнул он и сам удивился скрытой в ответе враждебности.
Несколько минут они ели в тишине, но в итоге Кит не выдержал:
— Она постоянно говорит, что не хочет замуж.
— Значит, придется заставить ее передумать и затем жениться на ней, — буднично заявила мать.
Кит в изумлении уставился на нее:
— Жениться? Я и словом не упомянул о женитьбе.
— Мой дорогой глупый мальчик, — покачала головой леди Киттредж, — ты только о ней и говоришь.
— И зачем я только пытался с тобой посоветоваться? Ты явно не в своем уме! — заявил Кит.
Леди Киттредж кивнула и отправила в рот последний кусочек пирожного.
— Но я никогда не теряла голову от любви в такой степени, как ты сейчас.
Под злодейский смех матери Кит выскочил из комнаты.
Пруденс с неприязнью оглядывала серебристую рыбину. В ответ на нее уставился затянутый пеленой глаз.
— Я не люблю селедку, — пожаловалась она. — Зачем мне учиться ее готовить?
Мюриэль и Сюзи не обращали на ее жалобы внимания и продолжали расставлять ингредиенты.
— Давайте лучше попробуем приготовить пикшу или осетра.
— Селедка дешевая, — просто сказала Мюриэль. — Порой, кроме нее, нечего будет подать к столу, так что надо уметь готовить ее разными способами.
Сюзи, занятая измельчением хрена, энергично закивала:
— К тому же она вкусная. Мне нравится рыбный паштет, особенно с тостами или суффолкскими галетами.
— Я люблю вываренную в молоке, — причмокнула пожилая женщина. — К ужину ты станешь экспертом по блюдам из сельди.
— Жду с нетерпением, — сморщила нос Пруденс.
— Отлично. Тогда налей в кастрюлю воды, примерно до половины, и поставь на плиту. Селедку обычно коптят, так что она жесткая. Надо сперва ее размягчить.
Сюзи провела в Лондоне уже несколько дней, и Пруденс все ждала, когда посудомойка спросит, где обещанная роскошь. Но, к немалому удивлению, Сюзи молчала. Сейчас же Пруденс неожиданно осенило: Сюзи действительно считала ее квартирку приличным жильем, а перенесенную из мейфэрского особняка мебель — последним писком моды. И все же Пруденс не могла избавиться от стыда за ложь и хвастовство, тем более перед добросердечной подругой. Хотя Сюзи все же задала ей взбучку за отсутствие прислуги.
— Почему твои слуги не занимаются стиркой? — спросила она после первого посещения подвала.
— У меня их нет, — призналась Пруденс. — Я их выдумала.
Сюзи непонимающе распахнула карие глаза:
— Ради всего святого, зачем ты тогда говорила, что у тебя полный штат?
— Наверное, я боялась, что ты покажешь Ро и Вик мои письма… — беспомощно пожала плечами Пруденс. — Пусть считают, что я променяла Саммерсет на роскошную жизнь в Лондоне, а не на это. — Она обвела рукой бедную обстановку квартиры.
Сюзи поджала губы и осуждающе шмыгнула носом:
— Знаешь, только избалованные барышни станут стыдиться подобной жизни. У тебя есть красивые наряды, чистая квартира и добрый, любящий муж. Зачем еще придумывать воображаемую прислугу?
Пруденс покачала головой и улыбнулась все еще увлеченно занятой приправами Сюзи. Та ходила в школу всего несколько лет, затем ей пришлось забыть об учении и идти работать, но частенько она понимала жизнь намного лучше, чем образованная подруга.
— Теперь положи рыбу в кипящую воду, сними кастрюлю с плиты, накрой и оставь на десять минут.
Пруденс в точности выполнила указания наставницы.
— А теперь?
— Теперь рыбины снова мягкие. И не забывай, что селедка продается с внутренностями; так намного вкуснее.
Пруденс стиснула зубы, чтобы не расплакаться. «Вкуснее?»
Через несколько часов, после расправы с рыбой всеми мыслимыми способами, ей пришлось признать, что селедка не так плоха, как она представляла. Домой, к ужину, ей выдали банку соуса, приправленного хреном и кайенским перцем, и Пруденс даже преисполнилась уверенности, что сумеет приготовить галеты по-суффолкски — особый вид дважды пропеченных лепешек, по рецепту Мюриэль. Эндрю будет в восторге.
Самое любимое время наступало после уроков: женщины убирались в кухне и выпивали по чашечке чая, а затем Пруденс отправлялась домой. Посиделки помогали развеять одинокие дни, когда муж работал или учился. Сегодня радости добавляло и присутствие Сюзи, которая быстро нашла общий язык с Мюриэль, что неудивительно — они были скроены из одного прочного материала. Пруденс с улыбкой вспомнила попытки пожилой женщины уговорить Сюзи переехать в город.
— Здесь столько возможностей для молодой женщины, — убеждала Мюриэль. — Не стоит зарывать свои таланты в провинции. Мир меняется. Ты можешь работать на фабрике или пойти на курсы и найти работу в конторе, как моя Кейти. У вас теперь есть выбор! А когда мы сможем голосовать…
