– О нет. Я не вижу ничего плохого в том же гневе, при условии, что ты контролируешь его и направляешь на пользу делу. Но скажи, какая же польза в том, что ты едва меня не убила? На какой-то момент я испугался, что ты выпустишь мне кишки.
– Прости, Макс, – покаянно вздохнула она. – Я бы никогда не смогла ранить тебя. – И, коварно улыбнувшись, добавила: – Во всяком случае, не смертельно.
– Ну, слава Богу и за малые милости. На душе сразу легче стало, – рассмеялся он, но тут же задумался, рассеянно гладя ее по щеке. – Может, я предложу сэру Гавейну составить предварительный план на случай, если Изабелла все же находится в крепости? Это позволит мне встретиться с другими агентами, и мы сумеем отправиться в Алжир в самое короткое время, как только получим подтверждение.
Ее улыбка стала ослепительной.
– Это именно то, чего я хотела.
Макс чмокнул ее в кончик носа и оглядел грот.
– Во всяком случае, проблема нашего уединения решена. Мне не слишком хочется красться в твою спальню подобно вору, чтобы провести несколько часов в твоей постели. Конечно, если ты согласишься разделить со мной свое убежище.
Каро важно поджала губы, делая вид, что обдумывает предложение.
– Пожалуй, меня можно убедить. Как ты сказал, мне нужно учиться терпению, и ты вполне сумеешь быть моим наставником. Мне часто говорили, что я очень способная ученица.
Медленная, совершенно неотразимая улыбка расплылась на его лице.
– Что же, ангел, если ты настаиваешь… – прошептал он, наклоняя голову.
– Говоришь, Аполлон создал озеро для купания Кирены? – лениво пробормотал Макс через три дня. Они лежали, обнаженные, на каменном карнизе у звенящего водопада, нежась на солнышке. Макс растянулся на спине, Каро дремала, перевернувшись на живот и положив голову на руки.
Расслышав нотки веселого скептицизма в его голосе, Каро ответила сонной улыбкой.
– Так гласит легенда. Конечно, логически рассуждая, здешнее озеро – творение сил природы. Дождь собирается в этой небольшой впадине, питаемой также несколькими горячими источниками, зарождающимися выше в горах. Когда-то наши горы были вулканами, и они все еще хранят тепло, поэтому римляне и построили здесь свои бани.
– И прекрасно сделали, – довольно вздохнул Макс, закрывая глаза. – Но я рад, что они не тронули этого места.
И нужно признать, здесь царила настоящая магия. Убежище Каро было непередаваемо прекрасным, роскошным и девственным: воистину рай соблазна и святилище одновременно. Он ощущал его целительное воздействие, лежа на солнце и позволяя покою медленно окутывать душу.
И все же Каро оказалась куда более действенным лекарством, чем безмятежность. Она избавила его от терзаний души и разума.
В свою очередь, он старался успокоить ее, взывая к терпению. Они встречались в потайном фоте каждый день, проводя долгие часы в чувственном познании друг друга, отдаваясь неистовству и желанию недавних любовников. Их страсть была попеременно яростной и нежной, а Каро усваивала уроки ожидания. Макс видел, что она все еще раздражена невозможностью немедленно броситься на помощь подруге. Но, нужно отдать ей должное, делала видимые усилия подавить свою тревогу.
Макс открыл глаза и, повернув голову, взглянул на возлюбленную. Жаркое солнце окрасило ее кремовую кожу в золотистые тона, и жажда вновь пробудилась в нем.
Он коснулся ее блестящих волос, силой воли удерживая в узде свое желание.
И в этот момент резкий крик пронесся над водопадом. Судя по всему, он исходил из ветвей дуба, нависавших над их карнизом. Макс подскочил, словно при звуке пистолетного выстрела.
– Какого черта…
– Не волнуйся, – успокоила Каро и, встав на колени, всмотрелась в листву. – Здравствуй, Джордж.
Только сейчас Макс разглядел пушистый коричневый шар, почти скрытый толстой веткой. Судя по всему, сова.
Птица встопорщила перья и снова жалобно заухала, подвигаясь ближе к Каро.
– Это Джордж, – пробормотала она, улыбаясь. – Сова. Два года назад я нашла его здесь со сломанным крылом.
Для совы Джордж казался довольно маленьким, зато его огромные глаза пронзительно смотрели на незваного гостя.
– Значит, ты сумела вылечить Джорджа?
– Да, но на это ушло много времени. Я наложила шину, ухаживала за ним и кормила, пока крыло не зажило. Но даже после того, как освободила, он все равно остался здесь. Хотя обычно прилетает по ночам. Должно быть, его взяло любопытство при виде тебя. Прости, если он тебя напугал.
Макс растерянно провел ладонью по лицу.
– Иногда со мной случается такое… когда внезапно услышу громкие звуки.
Каро сочувственно кивнула.
– Это часто бывает с бывшими военными, – заметила она и, помедлив, добавила: – Может, поговорим? Обычно считается, что я умею слушать. И недаром говорят, что если сможешь выстоять перед самыми страшными воспоминаниями, значит, остальное вполне можно пережить.
Макса невольно передернуло. Хочет ли он поведать ей о своем кошмаре? О тех жутких сценах, которые до сих пор его преследуют?
Его полк, в разгаре битвы берущий штурмом артиллерийские позиции французов, пробивающийся сквозь слепой хаос дыма и крови. Гром канонады, земля, вздыбившаяся под ним… вопль раненой лошади… Филипп, вернувшийся за ним, протянувший руку, чтобы спасти друга…
– Нет, – пробормотал он, опуская взгляд и отворачиваясь. – Я не хочу говорить об этом.
Сердце Каро сжалось при виде жгучей тоски, мелькнувшей в его глазах. Она отдала бы все, чтобы исцелить его боль, взяла бы ее на себя… но слишком ужасна цена войны, а Макс заплатил дороже остальных.
Она коснулась его руки, не зная, чем еще помочь.
– После той ночи, которую мы провели вместе, – тихо сказала она, – когда ты покинул Кирену, я всегда ставила свечи за твое здравие и благополучное возвращение.
– И должно быть, Господь услышал твои молитвы, – выдавил он, – потому что я выдержал там, где другие не смогли.
Но она совсем не была уверена в том, что ее молитвы помогли: недаром он все еще жил с неотступным кошмаром.
Каро сама видела, как он мечется во сне. Два дня назад, когда Макс после долгих занятий любовью задремал в ее гроте, она долго смотрела на него, восхищаясь идеальными чертами, изгибом лежащих на щеках ресниц, подобных черному шелку, его четко очерченным ртом… Но внезапный крик напугал ее. Когда его голова стала метаться по подушке, а тело – сотрясать крупная дрожь, она стала нежно гладить его лоб. Ее прикосновение мгновенно усмирило его, и он спокойно заснул, бормоча ее имя.
Да, Макс нуждался в исцелении. Он снова должен стать прежним…
Но нельзя заставить его говорить о своих кошмарах, хотя это – единственное средство облегчить душу.
