– Что ты, я не хочу торопить тебя. Просто ты меня не зовешь…
Мэгги посмотрела на него, и они улыбнулись друг другу. Она занялась приготовлением обеда, но почти физически ощущала каждое его перемещение – как он подошел к столу, отодвинул стул, сел, как пальцем стал повторять узоры на столе, как поднял голову и посмотрел на нее. Мэгги редко чувствовала себя неловко, но сейчас ей было очень неуютно, и в то же время в ней нарастало волнение от того, что Рейд был рядом. Она молилась, чтобы ей справиться с этим.
Обед прошел в полном молчании. Они механически поглощали еду и испытали облегчение, когда обед закончился. Рейд ушел, а Мэгги осталась наедине со своими мыслями, досадуя, что он так быстро ее покинул. Раздраженная сама на себя, она провела остаток дня, неистово занимаясь уборкой.
Перед ужином она решила помыться и пошла в свою спальню с кувшином горячей воды. Обтираясь полотенцем, она вновь вспомнила те ощущения, которые испытала, когда была с Рейдом, его руки, медленные и возбуждающие движения пальцев, жадный рот, прильнувший к ее груди… Мэгги прикусила губу, чтобы не застонать. Неужели она такая беспутная, что ни о чем другом, кроме своих страстей и желаний, не может думать?
За ужином вновь создалась такая гнетущая, напряженная атмосфера, что у Мэгги кусок не шел в горло. Лишь усилием воли она заставила себя не оборачиваться, когда Рейд уходил. Она застыла у окна в ожидании, что он подойдет к ней, а в воспаленном мозгу пульсировала одна мысль: «Пусть он уйдет, пусть он уйдет». Рейд ушел, так и не подойдя к ней, и обессиленная этим ожиданием, Мэгги опустилась на стул. Ей хотелось разрыдаться.
Убрав на кухне, Мэгги взялась чинить одежду. Жара иссушала, тишина давила, и вообще все у Мэгги не ладилось. Из раскрытых настежь окон доносилось стрекотание кузнечиков, кваканье лягушек. Эти умиротворяющие звуки действовали Мэгги на нервы. Наконец, отказавшись от пустой попытки сосредоточиться на починке одежды, Мэгги оставила это занятие и отправилась спать.
Ночь тянулась бесконечно. Мэгги ворочалась в своей кровати, вставала, ходила по комнате, снова ложилась, но ничто не приносило ей отдохновения. Мэгги спрятала свое лицо в подушку, заглушая стон. Почему это должно быть так тяжело?
Лежа в кровати без сна, прислушиваясь к ночным звукам, Мэгги вдруг услышала шум, не характерный для этого времени суток. Она замерла, прислушиваясь. Кто-то тихо зашел в дом и стал подниматься по лестнице. Вихрь разнообразных мыслей пронесся у нее в голове, и среди них одна, заставившая ее сердце бешено колотиться: это он. Дверь открылась, и Мэгги увидела крепкую мужскую фигуру, которую она уже так хорошо знала. На мгновение Рейд остановился, а затем прошел вперед к ее кровати, глядя ей в лицо. Мэгги, не сводя с него глаз, медленно откинула одеяло. Соскользнув с нее, оно упало на пол.
Она понимала, что делает, и была готова к последствиям. Рейд мгновенно оказался рядом с ней. Мэгги встала на колени, и ее руки мгновенно потянулись к нему. Он крепко прижал ее к себе, и ей стало так хорошо и уютно в его объятиях.
Он целовал ее вновь и вновь, шепча ее имя. Их страсть, сдерживаемая много дней, освобожденная, поднималась, захватывая их целиком. Они катались по простыне, их руки блуждали по телам друг друга, губы и языки говорили им то, к чему стремились сердца. Мир и время исчезли. Были только они, биение их сердец, сладостная боль их желаний.
Они отдавались любви с дикой, необузданной страстью, доводя друг друга до исступления, до мощного взрыва, который потрясал их до глубины души. В один из таких ослепительных моментов они стали единым целым, слились воедино их тела, их мысли, их сердца.
Потрясенные красотой их любви, они прильнули друг к другу так, что не могли и не хотели отрываться. Они засыпали и просыпались, вновь наслаждаясь блаженной близостью тел. Их страсть, казалось, была ненасытной. Возбуждение медленно нарастало в них, сознательно сдерживаемое, чтобы потом, превратившись в бурю, унести их мощной волной в немыслимые пределы…
Потом они тихо лежали, обнявшись. Спешить им на этот раз было некуда, не о чем было беспокоиться, это была их ночь.
– Я люблю тебя, – Рейд впервые за ночь произнес эти вечные слова. – Ты делаешь для меня то, чего в моей жизни уже не было: я хочу жить, и я хочу быть с тобой каждую минуту, каждый день, всю оставшуюся жизнь.
Мэгги задохнулась от ощущения счастья. Разум говорил ей, что это невозможно, но она гнала от себя эти мысли, не желая думать об этом сейчас. Еще будет время для благоразумия и сожаления, для отчаяния и печали. Она целовала его руки и шептала:
– Я тоже люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.
Их утро было наполнено блаженством и тихой радостью. Мэгги проснулась от какого-то внутреннего толчка. Открыв глаза, она увидела, что Рейд, опершись на локоть, смотрит на нее. Его глаза светились любовью.
– Что ты делаешь?
– Наблюдаю, как ты спишь.
– Как странно.
– Ничего странного нет. Для меня это потрясающее зрелище.
Мэгги весело улыбнулась:
– Правда? У тебя, должно быть, скучная жизнь.
– Если такая жизнь называется скучной, я не возражаю, но она мне нравится. – Он взял ее за подбородок, Мэгги вывернулась и схватила зубами его за палец. Они рассмеялись и обнялись, глаза их затуманились, и они опять окунулись в клубящийся туман желания…
Днем они даже нашли в себе силы заниматься хозяйством. Рейд подоил корову, Мэгги собрала яйца и отвезла их в город на продажу. Но долго находиться вдали друг от друга они не могли. Поэтому, как только Мэгги вернулась, они решили выпить по чашечке кофе, посидеть вместе на крыльце. Счастливые, удовлетворенные, они болтали о пустяках. Наконец, Рейд сказал:
– А почему бы нам не убежать отсюда?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Почему бы нам сегодня не побездельничать и не отправиться на пикник?
Мэгги заулыбалась:
– Прекрасная мысль. Меня уже сто лет никто не приглашал на пикник.
Мэгги быстро собралась, и они отправились на пруд. Расположившись в тени ивы, они болтали, дремали, ловили рыбу, следили за солнечными бликами на воде, Мэгги даже решила искупаться. Она не помнила, когда ей было так легко и беспечно. Ей показалось, что она опять стала молодой, и вся жизнь у нее еще впереди.
В этот день легко было жить одним моментом, притворяясь, что ничего на свете не существует, кроме них двоих. Вечером, после ужина, они сели на крыльцо и стали обсуждать текущие и будущие проблемы – они казались себе женатой парой, планирующей свое будущее.
Поздно ночью, уже под утро Рейд проснулся и, прижав Мэгги к себе, стал жадно целовать ее в молчаливом безумстве. Когда порыв страсти прошел, Рейд сказал:
