— Вы совсем забыли о себе. Разрешите же и мне показать свое умение.
Солнце уже окрасило утреннее небо в пурпурные тона, когда Кит, произведя последний любовный залп в ее уста и обессиленно повалившись на спину, нежно привлек Анджелу к себе и поцеловал во влажные губы.
— Уедем со мной, — предложил он, будто звал ее на прогулку.
— А что, если я соглашусь? — вызывающе откликнулась она, тут же подумав: «Господи, как только эта мысль могла прийти мне в голову?»
— Тогда я сделаю тебя счастливой.
— Было бы прекрасно. Но…
— Давай сегодня утром обойдемся без всяких «но», — благодушно прервал он ее. — Только «да» и полная покорность.
— В таком случае… Да, да, да, да, да! — Безудержная радость потоком света хлынула из ее глаз.
— Я и малютку Мэй сделаю счастливой!
— Только не надо о серьезном. — В таком случае я просто не буду говорить тебе, серьезно я настроен или нет.
Печально улыбнувшись, она тихо проговорила:
— Тогда, быть может, мне и удастся выжить рядом с тобой…
Перед ее уходом он заботливо омыл ее, как и полагается умелой служанке или умелому любовнику. Почти не прикасаясь к ней, Кит осторожно вытер ее и помог одеть чистое платье из старого гардероба, достигавшего сводчатого потолка. Что же касается прически, то тут ему пришлось признать, что как парикмахер он ни на что не годен, разве что подавать шпильки, которые она одну за другой воткнула в свои пышные волосы.
— Ладно уж, займусь прической сама, коли ты сделал за меня все остальное, — пошутила Анджела, глядя в зеркало и видя там его отражение рядом с собой.
— Всегда рад услужить, мадам, — тут же ответил он с шутовской улыбкой. — Не задерживайтесь. Я буду ждать.
Кит проводил ее до границы главной усадьбы, оставшись стоять у конца буковой аллеи, в то время как поднимающееся солнце бросило первые лучи на великолепный
фасад особняка в Истоне. Их прощальный поцелуй под старыми деревьями был сладок и долог, ничем, впрочем, не напоминая неистовства минувшей ночи.
— Тебе пора, — прошептал он наконец.
— Пора, — откликнулась она.
Но ни один не шевельнулся.
Кит разжал объятия первым и легонько подтолкнул ее по направлению к особняку.
— Иди, — приказал он, — пока я не похитил тебя навсегда.
— Я вернусь, как только сумею, — пообещала она, оглядываясь через плечо. Кит стоял на росистой траве босой, полуодетый, такой же, как и вчера вечером. В этот утренний час он казался особенно красивым и мужественным. И Анджеле внезапно с предельной ясностью стало понятно, почему столь многие женщины домогались его любви.
— Я буду ждать.
Она дважды оборачивалась, чтобы помахать ему на прощание. Когда же обернулась в третий, его уже не было.
Но Кит видел Анджелу. Он не сводил с нее глаз, пока она не вошла в дом.
Проскользнув в дом через террасу, Анджела вбежала в свою комнату и быстро облачилась в ночную рубашку. Поспать удалось совсем недолго. Очень скоро в комнату вошла ее маленькая дочка, не желавшая без мамы завтракать. Наконец Мэй в сопровождении Берджи отправилась на конюшню, чтобы совершить утреннюю прогулку верхом на пони, и тогда Анджела обратилась к Нелли:
— Скажи Милли, что я посплю еще, но к обеду встану обязательно. — Для дам, выезжавших развлечься за город, задерживаться в своих покоях до полудня не было чем-то необычным, так что ее отсутствие не должно было показаться гостям подозрительным. — Разбуди меня в одиннадцать, — добавила она. — Я приму ванну и оденусь. Думаю, платье персикового цвета из органди[10] мне сегодня идеально подойдет. Какое прекрасное утро! Ты не находишь, Нелли?
— Просто чудесное, миледи. Но ведь в Истоне в любую погоду хорошо.
— И в самом деле… — удовлетворенно вздохнула Анджела.
— Вы пока отдохните, миледи. Нам темные круги под глазами вовсе ни к чему. — Нелли была служанкой Анджелы с юных лет и относилась к ней с фамильярностью, на которую давали право долгие годы безупречной службы.
— Я по-настоящему счастлива, Нелли, — блаженно проговорила Анджела, небрежно бросив пеньюар на стул. — Это просто непередаваемо.
— Что и говорить, миледи, — угодливо поддакнула Нелли, довольная тем, что хозяйка наконец-то приободрилась. Вся прислуга дружно жалела ее, считая, что она заслуживает большего счастья. Несчастливый брак графини был темой частых обсуждений в людской, особенно в тех случаях, когда граф де Грей лично являлся в Истон, чтобы произвести там разор и опустошение.
— Теперь закройте глазки, а я задерну шторы да позабочусь, чтобы никто не потревожил вашу милость до одиннадцати.
Анджела еще спала, а Кит уже возвращался с постоялого двора в Истон-Вейле, где успел побывать после ее ухода. В гостинице он принял ванну и переоделся, спать же ему совсем не хотелось. Утренняя верховая прогулка подействовала на него освежающе: прозрачный воздух был напоен ароматом свежескошенного сена, тень от деревьев, обступивших дорогу, приятно холодила разгоряченное тело. Наконец-то у него появилось время заметить, что Истон расположен в поистине сказочном уголке. Кругом раскинулись живописные поля, буколические пейзажи ласкали глаз. Мир и покой казались вечными, словно река времени обтекала этот благословенный островок стороной.
Привязав лошадь в старой, но заботливо отремонтированной конюшне, он, пробравшись между огородных грядок, вошел в Стоун-хаус с черного хода. На кухне никого не было. Тем не менее на столе его ждал ломоть горячего хлеба, чайник, накрытый стеганым чехлом, и глиняная плошка, наполненная клубничным вареньем. Не удержавшись, гость макнул туда палец, чтобы попробовать лакомство. Еще до того, как уехать отсюда, он обнаружил тут шкаф, набитый провизией, а потому усомнился, стоит ли ему покупать еду в гостинице. Судя по всему, уединенный коттедж содержала в порядке невидимая, но прилежная прислуга.
В гостиной уже пылал камин, причем огонь был разведен совсем недавно. Во всем здесь чувствовалось прикосновение чьей-то заботливой руки. Кит успел заметить это по пути в спальню, где намеревался оставить свою дорожную сумку. Зонт с каменной полки в прихожей успел исчезнуть, и его место занял букет дельфиниума и лилий. Распахнув дверь в спальню, он в изумлении замер на пороге: вместо ужасающего беспорядка, оставленного им каких-нибудь несколько часов назад, комната встретила его сверкающей чистотой. Ему стало любопытно, куда подевался золотой шарик, оставленный им на прикроватном столике.
Бросив сумку на стул у двери, он приблизился к кровати, застеленной свежим бельем и источавшей тонкий запах лаванды. Кружевные накидки на подушках ослепляли своей белизной, нигде не было ни складочки. Что же касается покрывала, то на сей раз на нем были вытканы маргаритки, а не колокольчики, как в прошлый раз.
