парню. — А ты подумай. Если что, приходи.
Взяв за руку Гримницу, которая внимательно прислушивалась к разговору, Арне уже хотел уходить, но его остановил дед.
— А хорошо, что пан согласился. — Бросил тот, ни к кому конкретно не обращаясь, но так, чтобы все слышали. — Сразу видно, что дельный мужик, хоть и закс. Вот бы послать его в город, торговать…
— В какой город? И с чем послать? — Удивился Арне. Но до этого дед слабоумием явно не страдал, так что послушать его стоило.
— Да не с чем, а за чем. — Поправил рыцаря дед. — Поля-то ваше войско повытоптало. Сеять надо, а нечем сеть, зерно-то тоже выгребали… Да и лето на дворе, не всякому зерну время. Сарацинку сеять надо, только где ж ее взять. Пусть бы пана человек в ваш город ехал, от войны подальше, там и прикупил бы.
— Хорошая мысль! — Одобрил Арне. — Спасибо, дед! Я подумаю.
Продолжая держать Гримницу за руку, он начал спускаться с холма.
— Ну, что скажешь? — Поинтересовался он, когда все остались позади.
— В лес бы сходить. — Ответила Гримница, задумчиво грызя ноготь. — Там у нас борти были, две дюжины. Только бортника нет, а я не знаю, где они. Надо людей посылать, пусть ищут. Я знак нарисую, чтобы с чужими не перепутали.
— А чужие — это чьи? — Арне встрепенулся, уже представляя, сколько воску он сможет по-осени продать с двух дюжин пчелиных семей. Про мед даже говорить не приходится.
— Мы людям своим бортничать не запрещали. — Пожала плечами княжна. — Лес — он большой, а боги — милостивы.
— Подожди… — Арне даже остановился от неожиданности. — Каким людям? Пока что я видел две семьи, что остались с тобой. Ну, ладно, четыре, если старуху и ребенка отдельно считать. Выходит, все, что не принадлежит этим семьям — ничье, то есть, твое.
— Выходит так. — Гримница отозвалась невесело. — Только стыдно как-то чужое брать…
— Стыдно будет зимой голодать. — Проворчал Арне. — А еще стыднее, когда голодать начнет та молодуха с тремя детьми. Думаешь, мальчишка один много наработает?
— Послать мальчишек на речку за рыбой. Ягод наберем, грибов. — рассуждала тем временем Гримница. — Рогоза можно накопать… Бывали и похуже года, и ничего. Правда, тогда я не одна была.
— Ты и сейчас не одна. — В неожиданном порыве Арне приобнял жену за плечи, ласково поцеловав в висок. — Ты права, жена моя, перезимуем. Лето только начинается.
Вечером у костра снова собралась душевная компания: Арне, Тиз и Каи. Правда, Каи привел еще какого-то рыцаря, которого Гримница не помнила. Поэтому она только удивилась, что парень, увидев ее, засмущался, словно девица.
— Это Йенс, помнишь, тот, что медведей никогда не видел. — Пояснил Арне в ответ на ее недоуменный взгляд. Остальные рыцари только рассмеялись, вспомнив ту перепалку.
— Я не удивлен, что госпожа фон дер Эсте меня не помнит. — С легкой обидой заметил Йенс. — Столько событий произошло за эти дни…
— Действительно, — согласилась княжна, — последние дни выдались тяжкими. Свадьба, король и все такое… — О войне и штурме замка никто из присутствующих старался лишний раз не упоминать.
Йенсу, как оказалось, достались земли как раз между наделами Арне и Каи. Вот тот и привел нового соседа договариваться о дружбе.
— Я, если честно, понятия не имею, что тут и как. — смущенно признавался Йенс. — У нас на островах земли мало, море, рыба другая… А тут такие леса, что я, право слово, даже заходить туда боюсь, как бы не потеряться. Мне бы присмотреться чуть-чуть. Фон дер Эсте, поможешь?
— Помогу. — Охотно согласился Арне. — Смотри, жалко мне, что ли. Только мне бы самому кто помог. На все поместье — десяток людей. Два пожилых солдата, два подростка и один — совсем старик, хоть и бодрится еще, остальное — бабы и дети. Ума не приложу, как в зиму входить.
— А я написал старшему брату. — Отозвался Каи, доставая из принесенной сумки копчености. — Попросил прислать в долг три-четыре крестьянских семьи. Я тут, пока днем делать было нечего, следы в лесу посмотрел. Тут зверья разного много, если что, лесом и пушниной отдам.
— Четыре семьи?! — Ахнул Йенс. — Это ж сколько работников?! Неужели брат согласится?
— А почему бы и нет? — беспечно отмахнулся Каи. Поместье у него богатое, бабы исправно рожают. Сам недавно жаловался, что крестьяне скоро друг у друга на голове сидеть будут, мужикам сыновей женатых отделять некуда.
Пусть пришлет молодых, безземельных. И ему облегчение, не задаром же отдавать. И родителям их спокойное, что сыновья на свое хозяйство ушли, а не кнехтами по чужим поместьям.
— Согласится. — Улыбнулся Ане, завистливо вздыхая. — Все знают, что Каи у брата — почти как родной сын.
— А что делать, — развел руками рыцарь, — если у брата наследник — всего на полгода меня младше. В детстве вместе играли. Вот он и привык со мной нянчиться.
— Хорошая привычка. — Вздохнул погрустневший Йенс. — А я если четыре семьи со своей земли сниму, поместье опустеет.
— У меня так же. Либо здесь поместье поднимать, либо там… Ничего, как-нибудь устроимся. — Утешил его Арне. — зато места здесь богатые.
Уже поздно вечером к костру приплелась (иного слова не подберешь) Ванда. Уставшая, измученная, но бесконечно счастливая знахарка присела между господами, не спросясь, и одним махом опрокинула кружку пива, понятливо протянутую Арне.
— Знакомитесь, господа рыцари, это Ванда. — Отрекомендовал он знахарку ничего не понимающим приятелям. — Местная лекарка, знахарка и, заодно, повитуха.
— Вот только повитуха меня еще не пользовала. — Вполголоса проворчал Йенс.
— Зря ты так, дружище! Очень советую ее задобрить, других-то лекарей в округе все равно нет и не ожидается. — Каи с улыбкой отсалютовал своей кружкой Ванде, которая только смущенно отмахнулась, дескать, скажете такое.
— Как там? — Не стал развивать тему Арне, переключившись на главное.
— Девонька! — Довольно вздохнула Ванда. — А Красава ревет, что не сын.
— У нее ведь есть уже два, что ж ей, девочку не хотелось? — Удивленно вмешалась в разговор Гримница, которая только сейчас осознала, что, возможно, уже в скором времени о девочках и мальчиках придется рассуждать ей самой.
— А кто ж ее знает? — Ванда
