Рейн взглянул на Хейворда и бросил на стол монету.
— Я верю, что то, чего я не постиг в этой жизни, чтобы стать лучше, я постигну в следующей. Если моя карма такова, что мне суждено остаться холостяком, чтобы удостовериться в этом, пусть так и будет. — Все сделали ставки, и Рейн добавил: — Хотя я приложу все усилия, чтобы это изменить.
— Значит, в вашей жизни есть женщина?
— Я слишком занят для женщин, и мое земное предназначение состоит в том, чтобы опустошить ваши карманы. Я выиграл.
Все одновременно взглянули на набор тузов и со стоном бросили карты.
Разговор вернулся к Кэтрин, и мужчины попытались составить список ее последних любовников. Первым был Рейн, хотя ему пришлось напомнить, что он провел всего одну ночь с этой змеей Вест-Энда, и то девять месяцев назад.
— Я думал, последним был я, — сказал Кристиан.
— Хочешь войти в историю, Крис?
— Нет. Был еще один. Кэтрин покинула меня ради него.
— После того, как домогалась меня?
— Нет, кто-то еще, — покачал головой граф.
— И еще, и еще, — пошутил Шеппард, но Рейн не обратил на него внимания.
— Почему ты не рассказал об этом властям?
— Я… я… мне не о чем рассказывать. Мы поспорили… так, небольшая перепалка… не стану говорить, по какому поводу. Она убежала, и больше я ее не видел.
«К Николасу», — подумал Рейн. Чтобы передать сообщение? Может, ее застали за этим? Или когда она собирала важную для мятежников информацию? От кого она ее получала? От Кристиана? Рэтгуда? Джермена? Уинтерса?
— Хотя я подозреваю, что он молод.
— Почему? — Рейн нахмурился. Он был на два года старше Кристиана, значит, тому, кого искала Кэтрин, меньше тридцати.
— Она заявляла, что у молодости свои преимущества, — проворчал граф. — Кажется, она употребила слово «выносливость».
— Да, в выносливости ей не откажешь. Кэтрин могла убить мужчину своей… пылкостью.
— Вы интересная парочка, черт возьми, — сказал Хей-ворд, с улыбкой переводя взгляд с Рейна на Кристиана.
— Однажды я видел на ее одежде светлый волос.
— Кэт — блондинка, — напомнил Рейн.
— Это был не ее оттенок, кроме того, он вился.
«Почему все-таки Кристиан не говорил об этом раньше?» — думал Рейн, мысленно пробегая список подозреваемых. Список любовников.
У Темпла Мэтьюза кудрявые волосы, хотя цвет вызывал некоторые сомнения. И возраст не совсем подходил.
Кристиан тоже блондин, но пепельный. Майор Уинтерс. Напыщенный, грубый, но это присуще доброй половине англичан.
Лейтенант Риджли светловолос, кудряв и молод. Покоряет женщин своим мальчишеским лицом и красным мундиром. В последнее время он направил внимание на Брэндис Голдсуорт, подопечную графа.
А что касается выносливости… Даже пожилой человек, которому представилась возможность разделить ложе с пылкой женщиной вроде Кэтрин, может найти силы, чтобы удовлетворить ее потребности. Рейн не исключал, что Кристиан просто ревнует, ибо его оставили ради более сильного любовника. Кэтрин была явно больна, жажда физического удовлетворения гнала ее из одной постели в другую. Возможно, она искала чего-то еще, кроме туго набитого кошелька? Полдюжины влиятельных людей, с которыми она спала, имели светлые волосы. Двое из них блондины, и каждый мог оказаться его отцом.
Услышав стук копыт, она бросилась к окну и увидела Рейна, который отдал поводья слуге и вошел в дом.
Микаэла бегом пересекла холл и спустилась по лестнице в тот момент, когда распахнулась входная дверь. Она в нерешительности остановилась, дожидаясь его появления, и он, будто ощутив ее присутствие, поднял голову.
От его пристального взгляда ночная рубашка показалась ей слишком тонкой и прозрачной, она ждала, когда появится знакомое чувство стыда и отвращения, но ощущала только желание.
Потом увидела на его лице кровь.
Рейн застыл, глядя, как она торопится к нему в облаке легкого батиста, и вдруг понял, что всегда мечтал о такой минуте. Чтобы кто-то ждал его возвращения.
— Вам больно, — сказала Микаэла, дотронувшись до царапины на скуле.
Неужели человек, у которого есть глаза, а в жилах течет кровь, может считать ее обыкновенной?
— Ты должна быть в постели.
— Я в порядке, и мне нужно с вами кое-что обсудить.
— Пожалуйста. — Рейн передал шляпу и плащ Кабаи, затем указал на комнату справа от него. — Микаэла нахмурилась. — Тебе следует находиться в тепле, пока ты окончательно не поправишься.
Он провел ее в комнату, что-то шепнул арабу и закрыл дверь.
Темно-желтая рубашка облегала его почти так же, как и коричневые кожаные штаны. Все напоказ, подумала она, глядя на черные ботфорты. Рейн наклонил голову, спутанные волосы закрыли ему лицо, и ей захотелось откинуть эти черные пряди, чтобы видеть каждую черточку. Ей не нужно было поднимать глаза, ее тело и без этого знало, что он пристально вглядывается в нее. Микаэла снова удивилась, как ему удается разбудить в ней такие чувства. Три кошмарных года она с презрением отбрасывала мысль, что к ней может прикоснуться мужчина, а Рейна она жаждала, как оголодавшее животное, хотя понимала, что он заслужил женщину лучше ее.
— Замерзла? — вдруг спросил он.
— Нет, тепло, спасибо, — ответила она, задав себе вопрос, знает ли Рейн, какое действие оказывает на нее.
Он знал. Его тело пробудилось, едва он увидел девушку, и теперь он молился, чтобы она ничего не заметила. Рейн с трудом отвел взгляд и подошел к камину.
— Иди сюда.
Он раздул огонь, положил в камин еще одно полено, и скорее почувствовал, чем услышал, как она устраивается на диване. Он заботливо укрыл ее одеялом.
— Перестаньте со мной нянчиться. Я уже давно самостоятельная.
— Ты голодна?
— Нет.
— Хочешь пить?
— Бренди есть? Знаете, у нас, шпионов, такая привычка. Поморщившись, Рейн налил ей полный бокал, и она сделала большой глоток.
— В чем дело? — спросил он.
Микаэлу раздражало, что он так легко угадывает ее настроение.
— Проснувшись, я поняла, как мне повезло избежать участи худшей, чем смерть. А когда я увидела, что вы уехали… — Она сделала глоток, потом еще один. — Мне показалось… ну…
— Посмотри на меня, Микаэла. Ты в безопасности.
— Я, наверное, веду себя глупо, — вздохнула она. — Но я так долго боялась собственной тени и жила с оглядкой… Чувство защищенности для меня внове.
Рейн улыбнулся своей нежной виноватой улыбкой, лишавшей ее способности думать, она могла только смотреть на его губы.
— Никто не причинит тебе вреда, если ты будешь выполнять мои требования. — Он умолк. — Микаэла?
— А? Да, я слышала.
