– Я также не видела здесь много оружия.
Камерон подвел ее к скамье, с которой хорошо были видны верфь, толпы людей и большой грузовой пароход.
– Здесь не носят с собой так много оружия, как на Западе, но все же больше, чем выдумаете. Однако можно позволить себе немного расслабиться. – Он подошел к уличному торговцу и возвратился с чашками горячего шоколада. – Вижу, вы успокоились. Думаете о дочери?
– По правде говоря, пытаюсь не думать.
Когда Делла думала о Клер, у нее все переворачивалось внутри и ей становилось дурно. Что может она сказать ребенку, которого бросила?
«Привет, я та самая мать, которая покинула тебя и оставила на воспитание бабушке с мерзким характером и находящемуся у нее под каблуком болезненному дедушке».
Делла склонилась над чашкой и закрыла глаза.
Она снова запаниковала, представив себе, что Клер отнесется к ней с презрением. Станет упрекать.
Камерон безучастно стоял перед ней и, глядя на реку, пил свой шоколад.
– Камерон? – Голос ее был чуть громче, чем шепот. – Вы вините меня в том, что я оставила дочь с Уордами?
– Нет.
– Миссис Уорд – ядовитая женщина. Если Клер чем-то напоминает ей меня, возможно, Уорды плохо обращаются с ней. У миссис Уорд язык словно бритва, а мистер Уорд никогда не противоречит ей. Он не стал бы вмешиваться, если бы она дурно обошлась с Клер. Ведь я знала это и все же оставила им ребенка.
– Хватит, Делла. У вас не было выбора.
– У меня был выбор, что написать в том последнем письме Кларенсу. Я не была хорошей женой.
Он обернулся к ней, нахмурившись.
– Вам было семнадцать, вы носили под сердцем ребенка. Жили с людьми, которые не любили вас. Вы были испуганны и одиноки.
И Делла вдруг осознала, что, если бы написала это последнее ужасное письмо Джеймсу Камерону, он бы все понял. Он понимал ее лучше, чем когда-либо понимал Кларенс. Камерон знал ее сердце.
И Делла поняла бы это. Тогда бы не было места стыду и не было бы нужды в прощении. Никакие письма, никакие вспышки раздражения не поколебали бы их веры друг в друга.
Камерон понял, что заставило ее оставить Клер Уордам. И не винил ее в этом.
Делла едва сдержала слезы благодарности.
Испытывала ли она его? Она сама не знала. Предпочитала думать, что проверяет справедливость своих предположений.
Как правило, мужчины не отличаются способностью понимать намеки, Камерон не являлся в этом смысле исключением. Так что придется поговорить с ним начистоту.
Она облизнула губы, взглянула на Камерона, затем снова перевела взгляд на реку.
– Знаете, с тех пор как мы побывали в цыганском таборе, я постоянно задаю себе вопрос, что подумал бы Кларенс, если бы я когда-нибудь решилась…
Она чуть было не сказала «выйти замуж», но остановилась, когда поняла, что это может встревожить Камерона.
– …начать встречаться с другим мужчиной.
Она заметила, что Камерон слушает ее очень внимательно.
– Я пришла к заключению, что Кларенс скорее всего не стал бы возражать, если бы речь шла о мужчине, которого он бы одобрил. К примеру, о близком друге.
Камерон промолчал Делла вздохнула.
– Как вы думаете?
– Думаю, нам следует отправиться в город, найти хороший ресторан и пораньше поужинать.
Совсем не это ей хотелось от него услышать.
Лицо ее вспыхнуло от смущения. Она чуть ли не умоляла Камерона ухаживать за ней, а он сменил тему разговора.
Делла не произнесла ни слова, пока они шли в ресторан в отеле «Саратога». Молчал и Камерон. Настроение у обоих испортилось. Они заняли столик и стали просматривать меню.
– Я выпью виски, – сказал Камерон официанту. Делла взглянула на него.
– Не рановато ли для виски?
– Нет.
– А мне бокал мадеры.
Вина никогда не привлекали ее, в особенности мадера, но другого она не могла быстро припомнить.
– Один мой друг мне сказал, что женщины умеют загнать в угол, и ты, сам того не желая, своим ответом причиняешь боль.
Делла вздернула подбородок.
– Прошу меня извинить за то, что загнала вас в угол. Почему бы ему не сменить тему и не поберечь их обоих?
Она попросила его ухаживать за ней, а он не только не поблагодарил ее, а грубо сменил предмет разговора. Вопрос закрыт.
– Вы должны знать, что я отношусь к вам с большим уважением. – Камерон говорил спокойно, но каждое слово давалось ему с трудом. – Нет сомнений, что меня сильно влечет к вам. Если бы я мог… – Он махнул рукой. – Но я не могу. По причинам, которые вам не понять.
Все же она в нем не ошиблась. И не выставила себя полной дурой.
– Возможно, я пойму, – сказала она, с нежностью глядя на него. – Если вы изложите их.
– Я это сделаю, но не сейчас.
Временами она забывала, как он опасен. Но теперь, глядя в его холодные глаза и услышав предостережение в его голосе, она ощутила дрожь.
Склонив голову, она попыталась увидеть его таким, каким он выглядел в глазах остальных людей. Суров. Холоден. Красив. Безжалостен. Легендарный герой, несущий смерть и разрушение. Одинокий и неприступный.
– Камерон. – Голос ее упал до шепота. – Что вы собираетесь мне рассказать? Сделайте это прямо сейчас.
Он покачал головой:
– Подождите еще немного.
Выражение его глаз напугало ее. Она увидела в них безнадежность, печаль и ярость, набирающую силу подобно буре.
Позднее тем же вечером Делла прислонилась лбом к холодному окну и смотрела наружу, словно ожидая увидеть вспышку молнии впереди поезда. Ее снова охватил страх, отбив всякое желание продолжать путь. Не глядя, она протянула руку, нащупала ладонь Камерона и с облегчением вздохнула, когда их пальцы переплелись.
Он признался, что его влечет к ней, и, Бог свидетель, у нее подкашиваются ноги, когда он смотрит на нее. Что бы он ни собирался ей сказать, что бы ни ждало их впереди, они справятся с этим.
Путешествие верхом через штат Миссури до железнодорожной станции в Сент-Луисе казалось бесконечным Камерону нечего было сказать, молчала и Делла. Он полагал, что все ее мысли заняты предстоящим свиданием с дочерью. Возможно, она обдумывала, что сказать мистеру и миссис Уорд, или размышляла, как увидеть Клер, не поговорив с Уордами.
Мысли его обратились назад, к докам Сент-Джозефа. За все те годы, что он носил с собой ее фотографию, и мечтал, и не мог решиться, ему в голову не могло прийти, что Делла перехватит инициативу и предложит ему ухаживать за ней.
Если бы прошлое было иным – и, видит Бог, он хотел бы этого, – он бы не упустил случая осуществить свои мечты. Теперь же сознание того, что Делла благоволит ему и охотно примет его ухаживания, причиняло ему боль.
Так не должно продолжаться. Из-за того что он был слаб и страстно желал ее, он позволил событиям выйти из-под контроля. Скрестив руки на груди, он мысленно бичевал себя. Он отвратительно повел себя в Санта-Фе, когда утратил контроль и поцеловал ее в коридоре гостиницы. Он не мог совладать с собой, всякий раз его решимость рушилась под влиянием ее улыбки, сияния глаз или подобных электрическому разряду прикосновений кончиков ее пальцев к его рукаву.
