Рауль положил руку ей на бедро и заглянул в глаза.
— Почему вы так недоверчивы? В Гиени виноград сладок, как мед. Возможно, и здесь можно достать винограда в Лондон и других южных портах. Обещаю, однажды я угощу вас сочным, спелым виноградом.
У Алины пересохло во рту. Она пыталась внимать рыцарю стоящему посреди зала и повествующему о чудовищах и колдовстве, но мощная, властная рука Рауля оставалась там же, где была, и почему-то Алине стало спокойно.
Она даже поймала себя на мысли о том, что было бы, положи она свою руку ему на плечо, такое твердое и надежное…
Как только представилась возможность, она с великим облегчением скрылась в опочивальню, где мирно уснула под охраной пяти дам Джеанны.
Галеран провел с домашними весь вечер, а затем повел Джеанну в спальню. День заканчивался своим чередом, обычный день, похожий на сотни других, и все же особенный. Слишком много больных вопросов стояло между ним и женой. Сразу же пришла нянька с Донатой, и Джеанна села кормить девочку. Однако, как только ребенок насытился, Джеанна велела женщинам унести ее.
Галеран решил не перечить. Он снял пояс и тунику, оставшись в рубахе и штанах.
— Хочешь сыграть в шахматы?
Она в упор посмотрела на него.
— Я хочу любви.
Его обдало жаром.
— И я тоже. — Он протянул руку, и она отдала ему свою. Он привлек ее к себе, поцеловал, вдруг поняв, что впервые после разлуки делает это.
Не выпуская из объятий, он воскликнул:
— Иисусе сладчайший, мы еще ни разу не целовались. Подумай, мы ведь не целовались в тот раз!
Она прильнула к нему.
— Знаю, я заметила. Отчего все начинается с поцелуя и кончается поцелуем?
Он взял ее лицо в ладони, нежно погладил большим пальцем слабо желтеющий синяк.
— Может, оттого, что поцелуй так невинен. Давшие обет целомудрия и те целуются, только без чувства.
Но сам он, охваченный горячкой страсти, желал не одних поцелуев. Он развязал пояс Джеанны и отшвырнул его, затем забрался ей под тунику, нащупывая разрезы на рубахе.
Она ахнула, задохнулась и откинулась назад, а он ласкал ей груди, сначала руками, потом губами, пока она вновь не приникла к нему. Тогда он положил ее на новую кровать.
Он развязал пояс на штанах, поднял Джеанне юбки и вторгся в ее влажный жар, не в силах сдерживать себя Он не мог сейчас быть нежным и неторопливым. Бешеное пламя, пожирающее их обоих, заставило упиваться каждым обжигающим мигом слияния.
Потом, когда первый шквал страсти немного утих, он задернул занавеси вокруг кровати, заключая себя и Джеанну в особый мир, куда не было доступа злу. В наступившей темноте он снял одежды с безвольного, потного тела Джеанны, заботливо поворачивая ее, точно малого ребенка, и покрывая поцелуями каждый сантиметр обнажающегося тела.
Потом и Джеанна раздела его так же, как и он ее, лаская и дразня, покуда он не был готов слиться с нею снова. В этот раз он решил испробовать одну из восточных затей и потянул ее вверх, так что она упала на колени над его ртом, а он принялся пытать ее языком.
— Галеран! — ахнула она при первом прикосновении, затем обхватила руками спинку кровати и замолчала, вздрагивая от возбуждения. Но он не позволил ей молчать и терзал ее, пока она не вскрикнула.
Только тогда он привлек ее к себе и наполнил собою, и они полетели вдвоем в блаженное забытье.
— Наверное, это рай, — еле слышно шептала Джеанна, прижавшись к нему, — или ад, если вспомнить, какому греху ты только что научил меня! Восхитительный грех! Ах, если б можно было навсегда остаться с тобою вдвоем в этом жарком, темном коконе…
Это невозможно, но сейчас не хотелось думать о завтрашнем дне.
Утром Вильям Бром прискакал в Хейвуд. Галеран и Джеанна только позавтракали.
— Король мертв, — возвестил он, вступая в зал в развевающемся плаще, не обращая внимания на заливистый лай собак.
Галеран прервал разговор об углублении колодца и велел перепуганным слугам приниматься за работу.
— Рыжий мертв? Как это случилось?
— Убит стрелою на охоте. Ты можешь в это поверить? — Он понизил голос. — Кто-нибудь поверит, что это несчастный случай? — И повел головой в сторону спальни.
Не говоря ни слова, Галеран направился туда.
В спальне находились Джеанна, Алина, Доната и нянька. Все они тут же встали и хотели выйти, но Галеран сказал:
— Джеанна, тебе надобно остаться.
Когда они остались втроем, Галеран обратился к отцу:
— Теперь, отец, расскажи нам, что случилось.
Лорд Вильям шумно сел на скамью, сцепив мощные руки на коленях.
— Я могу передать лишь слова королевского глашатая, чуть приправленные сплетней. Два дня назад Рыжий охотился близ Винчестера. С ним были его брат принц Генрих, Уот Тиррел — тот, что водит дружбу с Клерами, — и братья Бомон. Уот Тиррел ухитрился пустить стрелу прямо в короля[4].
Джеанна охнула. Галеран тоже едва сдержался, но лишь промолвил:
— Как кстати.
— Ха! — отозвался отец. — Ты сам все понял! Так вот, не успел Рыжий остыть, а Генрих[5] уже мчался вместе с Бомонами в Винчестер захватывать казну. Я еду в Лондон, чтобы помочь избрать нового короля, но, думаю, еду зря.
— Сейчас его как раз должны короновать, если только лорды не заартачатся. Хотя вряд ли, ведь Рыжего очень не любили, да и другой брат, Роберт, особого доверия не вызывает.
— Но Роберт — старший брат, — вступила в разговор Джеанна. — Не станет ли он оспаривать права Генриха?
Лорд Вильям кивнул.
— Это и я хотел бы знать. Галеран, ты, кажется, познакомился с ним во время похода?
— Я служил под его началом почти все время. И возвращался тоже вместе с ним до самой Сицилии. Там он решил отдохнуть, а я спешил домой.
— Об этом отдыхе он будет жалеть всю жизнь.
— Думаешь? А я подозреваю, что, вернись Роберт в Англию раньше, Рыжий умер бы скорее.
Воцарилась тишина, и только Джеанна спросила:
— Генрих велел убить брата?
Лорд Вильям кивнул.
— Другого объяснения я не нахожу. Генрих Боклерк всегда хотел править Англией. Поскольку из сыновей Завоевателя он один родился здесь, то полагал, что трон его по праву рождения. Но когда умер отец, ему исполнилось всего девятнадцать, и заявлять своих прав он еще не мог. Теперь ему тридцать два; он умный, опытный государственный муж. Разумеется, он просто ждал удобного случая.
— Случая? Это же убийство!
— Джеанна, на охоте такое случается, — сказал Галеран, присаживаясь на краешек кровати. — Хотя, конечно, надо все обдумать. В Брюгге я прибыл с небольшим отрядом других крестоносцев, и некоторые из них направлялись на юг, а не на север Англии. На прошлой неделе Генрих получил известие о том, что его брат возвращается из похода невредимый и покрытый славой спасителя Иерусалима от неверных. Более того, там Роберт хорошо зарекомендовал себя — намного лучше, чем на родине. Генрих, вероятно, решил, что, даже если ему удастся избавиться от Рыжего, королем Англии могут выбрать Роберта. Невыносимо. А этого он допустить не мог. Вот и пришлось поступить так жестоко.
