– Ты сообщила своим родственникам о свадьбе? – Хейден опустил в воду палку, чтобы определить глубину реки и скорость течения.
Алексия напряглась, хотя и попыталась надеть на себя маску безразличия.
– Я написала письмо. Но они не ответили. Думаю, все будет так, как я и предсказывала. Но возможно, со временем…
Хейден взял руку жены и привлек ее к себе. Обхватив Алексию за талию, он посадил ее к себе на колени. Поля шляпки уткнулись ему в лицо, и он снял ее, развязав ленты.
Хейден осторожно провел по лицу девушки. Алексия Уэлборн, кузина Лонгуортов, по-прежнему была холодна с ним, но его прикосновение пробудило в ней иную женщину, существующую лишь для него одного. Хейдена снедала жажда полностью обладать ею, но он готов был довольствоваться и малым.
– Мы поможем твоим родным, как только они позволят нам это, – сказал он.
В глазах Алексии, устремленных на него, вспыхнул еле заметный огонь. Мудрый мужчина непременно отступил бы в этот момент. Алексия не произносила обвинений вслух, однако Хейден прочел их в ее глазах.
– За банкротством твоих родных стоит кое-что еще, – произнес Хейден, повинуясь сиюминутному порыву погасить в глазах жены непрошеный огонь, хотя ему это и не удалось.
Алексия нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду?
– Я не вправе тебе об этом рассказать. Я только хочу, чтобы ты знала: все не так, как ты себе представляешь.
– Подобная неопределенность в твоих интересах, Хейден. Стояло бы за этим что-то еще, ты бы непременно мне рассказал.
Хейден поцеловал жену, остановив поток скептических слов, повинуясь тщетному желанию погасить тлеющий в ее душе гнев. Не прерывая поцелуя, пробуя губы девушки на вкус, он, требуя ответной страсти, наслаждался зарождающимся возбуждением до тех пор, пока не почувствовал, что дрожь в теле Алексии заставила ее забыть про обиду.
– Не будем говорить об этом сейчас, – сказал Хейден. – Я не могу требовать у тебя прощения, но когда целую тебя, я хочу, чтобы Лонгуорты оставались за дверью нашей спальни.
Казалось, Алексия обдумывает его слова. Кончики ее пальцев медленно скользили по его лицу. Эти нежные прикосновения дразнили Хейдена, доводя его до экстаза.
– Я вообще ни о чем не могу думать, когда ты целуешь меня, поэтому, скорее всего, смогу забыть о родственниках, пока буду исполнять обязанности жены. – Алексия сделала паузу. – Обо всех своих родственниках.
Хейден крепко поцеловал жену, чтобы убедиться в правдивости ее слов. Он расстегнул мантилью и принялся ласкать ее грудь, намереваясь доказать, что в моменты наслаждения она принадлежала только ему одному.
Алексия вовсе не собиралась бросать Хейдену вызов, но он воспринял ее слова именно так. Медленные долгие поцелуи и восхитительные прикосновения мужчины постепенно сводили ее с ума. Даже покачивание экипажа казалось теперь невероятно чувственным, и его ритм эхом отзывался в нарастающем с каждой милей возбуждении.
Хейден не пытался раздевать жену дальше, но она всем сердцем желала, чтобы он сделал это. Ее грудь стала такой чувствительной от нежной игры его пальцев, что ей хотелось сорвать с себя одежду. Теперь существовали только ощущения. Они стекали по ее телу чувственными потоками, образуя между ее ног озеро, пробуждающее желание получить больше.
Хейден поцеловал ее шею, затем грудь. Он вел себя довольно сдержанно, но сила его страсти была почти осязаема. Воспоминания о боли вдруг стали какими-то мелкими и незначительными.
Прикосновения мужчины стали более настойчивыми, отражающими напряжение, которое ощущала в нем Алексия.
Он собственнически ласкал ее грудь, требуя большего. Огненные стрелы пронизывали лоно девушки и ее сознание.
«Еще. Пожалуйста, еще». Внезапно ее охватила такая жажда близости, что Алексии захотелось расплакаться. Все ее тело болело от восхитительной пытки, а разум кричал от неудовлетворенности.
Хейден прижал ладонь к покачивающемуся от нетерпения бедру жены, остановив пульсирующий ритм и слабое облегчение, которое он давал.
– Ты чувствуешь себя обязанной мне, Алексия?
– Да, если ты хочешь.
Рука Хейдена скользнула по животу девушки, и она ощутила ее тяжесть на своем лоне.
– Я не спрашиваю тебя, готова ли ты исполнить свой долг прямо здесь, в экипаже. Мне просто интересно, чувствуешь ли ты себя обязанной. – Хейден посмотрел на жену, и у нее перехватило дыхание. – Для тебя это не долг. С подобной ложью мы не сможем жить. Ты будешь принимать меня поэтому. – Хейден нежно нажал рукой на лоно жены, и ее тело окатила восхитительно-теплая волна. – И вот поэтому. – Хейден наклонился и поцеловал грудь Алексии.
Его рука спустилась ниже, погладила бедро и лодыжку и снова поднялась вверх под юбку.
– И еще поэтому.
Алексию заворожило прикосновение ладони мужа к ее обнаженной коже. Она с трудом дышала, глядя в его горящие уверенностью глаза на чувственно-суровом лице. Тело девушки сразу разгадало замысел Хейдена и задрожало в предвкушении. Его неспешные ласки безжалостно дразнили Алексию.
Она с трудом подавила стон, когда он дотронулся до нее, но безмолвный крик эхом отозвался в ее теле. Неповторимые ощущения накатывали на нее снова и снова, лишая рассудка.
Хейден приподнял бедра жены.
– Раскинь ноги.
Алексия не смела пошевелиться. Желание было почти болезненным, а спутанное сознание пугало ее.
Хейден требовательно и ободряюще надавил на ее колено:
– Делай, как я сказал.
Ноги девушки раздвинулись помимо ее воли. Теперь она более отчетливо ощущала прикосновения мужа. Слишком отчетливо. Его медленные поглаживания заставляли ее дрожать. А быстрые – дразнили своей невыносимой чувственностью. На глаза Алексии опустилась темная пелена. Казалось, они с Хейденом внезапно испарились. Существовала только та точка на ее теле, которую он осыпал ласками. Желание положить конец этой сладкой пытке превратилось во все усиливающуюся отчаянную потребность.
В голове Алексии пронеслись слова мольбы. Она утратила контроль над своим телом и сознанием. Ей показалось, что она умирает, и она полностью отдалась восхитительной предсмертной агонии.
Алексия ощутила теплое прикосновение к своему виску. Хейден крепче обнял жену, поддерживая ее. Его ласки изменились. Они стали хуже… нет, лучше, пугающими, мучительными. Алексия снова окунулась в это восхитительное безумство. Внезапно на какое-то мгновение охватившее ее наслаждение усилилось вдесятеро. Оно достигло фантастического крещендо, а затем взорвалось, рассыпалось брызгами и окатило Алексию дождем восхищения.
Всепоглощающее чувство освобождения напугало Алексию. Она притихла, пораженная неземным блаженством. Не открывая глаз, она всем своим существом впитывала в себя его остатки, покапывающие ноги мириадами горячих искр.
