Эммелин доставляли удовольствие его ухаживания, но она напомнила себе, что флирт вряд ли что-то означает в высшем обществе – особенно когда речь идёт о флирте с такими дамами, как она. И кроме всего прочего, это сущая нелепость – она и Седжуик! Безусловно, он просто разыгрывал роль без ума влюблённого мужа. Эммелин не забывала об этом, но какой вред от того, что в такой чудесный солнечный день она насладится его ухаживаниями и изысканным угощением?
Седжуик отодвинул для неё стул, и, когда она села, её сердце застучало, оттого что он был сзади так близко и его руки касались её, когда она усаживалась на место.
Затем Алекс сел напротив неё, и Эммелин наполнила тарелку сначала ему, а потом себе. Они болтали о природе, которая их окружала, Седжуик развлекал её рассказами о графстве Клифтон и его пёстром прошлом – историями, которые никогда не попадали в позолоченные анналы «Дебретт». Семьи Седжуиков и Клифтонов были друзьями и союзниками на протяжении веков и время от времени заключали между собой браки, так что, как сказала Эммелин, они состояли в дальнем, сложном своеобразном родстве.
Эммелин и Седжуик смеялись, разговаривали и ели. Наконец он вздохнул, откинувшись на стуле.
– Полагаю, с меня довольно.
– Я подумала об этом после вашей четвёртой тарелки. – Эммелин положила салфетку на стол.
– Что я могу поделать, если свежий воздух и приятное общество пробудили во мне здоровый аппетит?
От его улыбки, похожей на волчий оскал, Эммелин охватила дрожь.
«Итак, если пирогов недостаточно, чтобы утолить его голод, то что ещё ему нужно? – подумала Эммелин. – О, мне надо оставить эти смехотворные желания и умерить полёты фантазии».
Седжуик слишком высокомерный и «правильный», чтобы испортить своё генеалогическое древо, ведь даже его вымышленная жена обладала незапятнанной родословной. А у Эммелин родственники… Да, её родственники и знакомые весьма разнообразны и потрёпаны, как изношенный шотландский плед.
Однако, взглянув в глаза Седжуику, она увидела горящий там тёмный чувственный огонь и поняла, что не одну её в этот день охватило безрассудное желание.
– Теперь пришла пора для настоящего развлечения. – Подмигнув Эммелин, Алекс встал.
– Я не знаю… то есть если вы полагаете… – залепетала Эммелин, поднимаясь со стула. Что она бормочет? Она не собиралась делать ничего предосудительного, но Седжуик был чересчур красив, чересчур обаятелен. А когда он вот так улыбался ей, Эммелин приходила в смятение и была готова позабыть даже о строгом контроле над собой. Разве не это её удерживало – строгий самоконтроль? Теперь у неё была возможность попасть к маркизу на крупную игру и выиграть состояние, но существовал Седжуик, этот губительно красивый и невероятно соблазнительный мужчина.
– Вы готовы? – Седжуик протянул ей руку.
Не задумавшись даже на мгновение, Эммелин вложила пальцы в его тёплую ладонь и последовала за ним из беседки – к легкомысленным занятиям совсем другого рода.
– Да, после еды на свежем воздухе нет ничего лучше этого, – сказал Алекс, направляясь к шерстяному одеялу, расстеленному под большим дубом.
Взгляд Эммелин был настолько прикован к месту, которое очень скоро должно было стать свидетелем её счастливой гибели, что она даже не заметила, что Седжуик берет длинный ящик, на который она обратила внимание раньше в экипаже.
– Да, это будет настоящее развлечение.
– Что? – Внезапно она заподозрила, что он вовсе не собирается её соблазнять.
– Полагаю, вы скажете, что никогда этим не занимались? Не беда. Правда, моя мать всегда терпеть этого не могла, но бабушка до сих пор находит восхитительным.
Его мать и бабушка? Эммелин искоса взглянула на Седжу-ика. Чёрт возьми, было бы лучше, если бы она поняла его неправильно.
– Простите?
– Рыбалка, – пояснил он. – Чем ещё можно заниматься в такой чудесный день?
Рыбалка! Он привёз её сюда, в это уединённое имение, в это исключительно романтическое место, ради рыбалки?
Эммелин не знала, то ли ей расплакаться, то ли столкнуть его в воду. Прежде чем она смогла доставить себе удовольствие углубиться в мечты о том, как он поднимется из воды в бриджах и рубашке, прилипших к его мускулистой фигуре, Седжуик успел собрать одно из удилищ и уже доставал второе.
– Да, думаю, не занималась, – ответила она совершенно серьёзно.
– Вы не разочаруетесь.
Честно говоря, у неё было достаточно разочарований для одного дня, чтобы добавлять к своим неприятностям ещё какую-то дурацкую рыбалку.
Седжуик, слишком увлечённый предстоящими радостями рыбалки и выбором правильной наживки, очевидно, даже не заметил её досады.
– Пойдёмте, Эммелин, попробуйте. – Он снова протянул ей руку.
На этот раз её ноги приросли к земле, и она не сделала ни шагу. Чтобы охладить чей-то пыл, нельзя придумать ничего лучшего, чем завести разговор о выкапывании червей.
– Нет, благодарю вас. Пожалуй, я останусь здесь и просто буду смотреть. – «И кипеть от злости».
– Что ж, смотрите внимательно, – бросил на ходу Седжуик, спускаясь по пологому склону к самой воде. – И если почувствуете, что хотите присоединиться, дайте мне знать.
Эммелин заставила себя улыбнуться Седжуику и, растянувшись на одеяле, наблюдала, как солнечный свет играет и пляшет на спокойной воде. Однако её взгляд всё время возвращался к мужчине, к его туго натянувшейся на плечах рубашке, к тому, как он сосредоточенно морщил лоб, забрасывая удочку.
Из того, что могла видеть Эммелин, она сделала вывод, что рыбалка, по-видимому, требовала огромного труда (и сквернословия), но всё было впустую. Седжуику, очевидно, не хватало профессиональных навыков, потому что ему постоянно не везло.
– Вы уверены, что делаете все правильно? – крикнула Эммелин.
– Почему бы вам не научить меня? Или вы боитесь, что рыба отнесётся к вам с таким же пренебрежением, как и ко мне?
«А почему бы и нет? – рассудила Эммелин. – Быть может, ко мне относятся с пренебрежением и люди, и звери. Конечно, если рыб можно назвать зверями. А если нет, то Сед-жуик выступает в роли и тех, и других».
И она спустилась к нему.
– Теперь встаньте здесь. – Седжуик поставил её перед собой, а потом притянул ближе.
Когда спина Эммелин прижалась к его груди, а её тело к его телу, рыбалка неожиданно стала намного интереснее. Если летний день и не был ещё достаточно тёплым, то жар, вспыхнувший между их телами, превратил его в пекло.
Память не сыграла с Эммелин шутку: тело Седжуика оказалось таким же мускулистым и длинным, каким она его помнила. И, откинув голову, чтобы взглянуть на барона, она смогла увидеть только его губы и вспомнить, с каким искусством они целовали её.
