Их ждал новый яркий день. Мир изменился, стал богаче и радостнее.
Они ехали вверх по склону. Дорога казалась бесконечной. Жоан устала, дышала тяжело. Каждый мускул был словно налит свинцом. На лбу выступили капельки пота. Жара усиливалась.
Она давно уже слышала шум падающей воды, но только теперь до нее дошло, что они приближаются к водопаду. Луис остановил коня, поджидая Жоан.
— Думаю, было бы неплохо искупаться? — предложил он.
— Хорошо бы! Сколько осталось до участка?
— Примерно час такой езды, — прикинул Луис.
— Тогда у нас уйма времени.
— Я пойду первым, а ты будь осторожна. Здесь крутой спуск.
— Хорошо.
Он направился вниз по извилистой тропинке к кристально-чистому водоему. Брызги водопада взлетали в воздух. Взглянув вверх, Жоан задохнулась от изумления. Они стояли у края воды несколько минут, едва дыша и восхищаясь несказанной красотой.
Буйная зелень обрамляла водопад. В лучах солнца брызги воды сверкали, подобно бриллиантам.
— Какое прекрасное место! — восхищалась Жоан.
— Да, правда.
— А вода теплая?
— Приятная, прохладная. Нам сейчас только такая и нужна. Ну, вперед!
— Только после тебя.
— Нет! Давай. Ты — первая.
Луис скрестил руки и стал наблюдать за Жоан, которая тихо засмеялась и стала снимать с себя одежду. Оставшись в одном белье, она бросилась к воде и остановилась.
— Нет, нет, нет, милая, — запротестовал Луис. — Где это видано, чтобы русалки купались в сорочках?
— Луис, — засмеялась девушка. — Ты одет, а я буду совершенно голая? Это несправедливо.
— Несправедливо прятать свою красоту. В пене водопада ты будешь подобна Афродите.
Белье упало к ее ногам. Она вытянула руки вверх, поднялась на носки. Ее кожа приобрела легкий бронзовый оттенок под горячими лучами колумбийского солнца. Живот и грудь остались светлыми, молочно-белыми, как напоминание о ветреной весне в Париже. Но это нисколько не портило Жоан. Она была прекрасна.
Луис любовался ею, ее молодой силой, начавшимся буйным цветением. Но что больше всего поразило его — розовая полоска на животе, след от резинки трусиков. В этом было что-то детское, трогательно-беззащитное.
— Так — хорошо? — крикнула Жоан.
— Да, любимая, — прошептал он. — Так — хорошо.
— Луис! — недоуменно позвала девушка.
Он словно очнулся от глубокого сна, тряхнул головой и рассмеялся.
— Вперед, Афродита, здесь глубоко и можно нырять!
Жоан послушалась и с визгом бросилась в воду.
— Холодно!
— Это тебе кажется! — прокричал Луис. — Через минуту ты привыкнешь, и вода покажется теплой.
— Присоединяйся.
— Сейчас.
Он разделся и прыгнул в воду. Жоан стояла с поднятыми руками и радостно улыбалась ему. Волны горячего света и воздуха струились, обрисовывая в своих дрожащих потоках фигуру девушки, как будто сотканную из бесконечных сочетаний солнечных бликов и отражений. Луис с благоговением смотрел на нее, и слезы восторга и счастья застилали его глаза. «Господи, Ты послал мне великое счастье любви, и я благодарю Тебя! Только не отнимай, не отнимай его у меня!» — молился он. И подплывя к Жоан, крепко обнял ее, целуя, и так долго не выпускал из своих объятий, словно боялся, что кто-то может отобрать у него это бесценное сокровище.
Солнце, отражаясь в воде, разбивалось на тысячи солнц — звезд, и они, прижавшись друг к другу, плескались в этом ослепительно золотом сиянии. Счастье переполняло их. Они понимали, что эти драгоценные мгновения навсегда останутся в их сердцах. Ради таких мгновений стоило жить. Влюбленные кружились под торжественную и ликующую музыку падающей воды, наслаждаясь друг другом и тем чудом, которое познали в эти дни.
Молодые археологи прибыли на раскопки только к полудню. Ланнек и Мендрано ждали их с нетерпением и тут же стали расспрашивать, удалось ли что-нибудь отыскать в книгах.
— Хансахуа был тринадцатым королем. Вот почему везде фигурирует число тринадцать, — взволнованно отвечала Жоан.
— И он охраняется божествами и воинами для того, чтобы его грешная душа не выбралась на этот свет, — добавил Луис.
— Значит, там должны быть сокровища? — спросил Ланнек.
— Да, говорят. Он был похоронен со всеми своими богатствами.
— Тогда все это находится на одном уровне, и ни на одном уровне не было следов разграбления, — заключил Виктор.
Луис согласился.
— Да. Ни к одному из предметов не прикасались. Хотелось бы взглянуть на этот последний этаж, пока не поздно, и узнать, там ли лежит юный король.
— А где же ему еще быть? — воскликнула Жоан.
— Если верить рассказу Мендрано, внизу нас ждет еще не один сюрприз. Все совсем не так просто, как мы думаем, — произнес Ланнек.
Колумбиец кивнул. Ему не нравился затеянный Ланнеком разговор.
— Верно. Когда говорят, что король должен быть замурован или «запечатан», то имеют в виду именно это. Он был огражден от всего мира вместе с теми, кто остался в живых.
— Остался в живых? — переспросила Жоан. — Я знаю, что живыми оставили только короля и королеву, но неужели с охраной поступили также?
— Нет, не так, — сказал Луис. — Их убили, наполнив кровью кубки, и положили в гробницу.
— Значит, был совершен обряд крововоизлияния? — ужаснулась девушка.
— Наверняка, так. Ты заметила кубки у изголовья каждого воина? — спросил он Жоан.
— Такой ритуал был у ацтеков и инков, — с грустью произнесла девушка.
— Значит, это может служить подтверждением тому, что обряд пришел в эту культуру извне.
— Да, и обряд почитания солнца.
— Я мало заметил доказательств этому, — возразил Ланнек.
— Но я надеюсь найти эти доказательства внизу, — ответил Луис.
— На этот раз, я, пожалуй, спущусь вниз вместе с вами, — неожиданно сказал Ланнек. — Вы не возражаете?
— Конечно, нет, отец. Мы рады. Держу пари, тебя заинтересуют все уровни гробницы, — сказала Жоан.
— Да, особенно тот, где лежат воины. Видно, что они похоронены в полном и очень богатом облачении, при всех регалиях, — сказал Луис.
— Вы рассчитываете хотя бы на часть этого богатства? Я хочу сказать, вы намерены все передать в музей? — спросил ученый.
При этих словах Жоан метнула взгляд на отца. Но тот ничего не заметил, так как внимательно смотрел на Луиса.
— Все, что лежит внизу, принадлежит миру, — произнес Перье. — Вы знаете это лучше меня. Во время вашей экспедиции в Каире я восхищался тем, какое внимание вы уделяли инвентаризации находок. Хотя, если бы оставили все это себе, стали бы сказочно богаты.
