– Я не могу понять, почему нельзя дружить с англичанами, – продолжала Хетта. – Я не вижу в этом никакого греха.
– По-моему, грех – другое, – проговорил Алекс. – Ненавидеть тех, кто этого совершенно не заслужил.
– Что вы имеете в виду?
– Я хотел сказать, что у вашего деда нет никакого права ненавидеть сыновей тех, кто, в свою очередь, всего лишь выполнял приказы.
– Так, значит, вы не испытываете ненависти ко мне за то, что мой отец с оружием в руках выступал против ваших соотечественников?
– Мне это и в голову не приходило! – вспыхнул Алекс.
– Скажите, лейтенант, у вас есть сыновья? – спросила Хетта. По ее взгляду Алекс понял, что вопрос этот отнюдь не праздный, и поспешил ответить:
– Я не женат.
Девушка умела держать себя в руках, но по тому вздоху, который вырвался из ее груди, Алекс понял, как много значил для нее его ответ.
– Прошу вас, не называйте меня лейтенантом, – продолжил он. – Мое имя Алекс Рассел.
– Очень приятно, – улыбнулась Хетта. – Когда же приступим к занятиям голландским языком?
– Если моим учителем будете вы, то хоть сейчас.
– Вы… вы действительно очень настойчивы, мистер Рассел… Кажется, я уже говорила вам об этом сегодня.
– Что же поделать… По-моему, вы просто идеальная учительница, мисс Майбург. Прошу вас, начинайте урок.
– Что ж, на сегодня я могу предложить вам выучить, как будет по-голландски «до свидания», – улыбнулась Хетта. – К сожалению, мне пора.
– Позвольте проводить вас, – выпалил Алекс, ужасаясь, что сейчас услышит отказ.
– Пожалуйста, мистер Рассел. Но только до Чертова Прыжка. Дальше не стоит.
– Как пожелаете, мисс Майбург, – радостно проговорил Алекс.
Уже через какую-то секунду он сбежал с крыльца и, по-прежнему не решаясь взять ее под руку, прошел рядом с Хеттой по улице до самого ее фургона. Погрузив в кузов корзину с покупками, Алекс поспешил за лошадью, изо всех сил стараясь не броситься вприпрыжку от счастья… Он ощущал себя влюбленным мальчишкой. Он позабыл обо всем на свете: о дисциплине, здравом смысле, англо-бурских отношениях… Все это казалось сущей чепухой по сравнению с предстоящей беседой с этой девушкой… Об одном лишь жалел в эту минуту Алекс: что от Ландердорпа до Чертова Прыжка было слишком близко. Но раз уж прекрасная голландка решила четко определить границы – он не станет с ней спорить. Пусть они будут вместе всего час, пусть даже полчаса – главное, что она не отвергла его…
В мае ситуация в Южной Африке обострилась еще больше. Буры Трансвааля и Оранжевой республики получили из Претории приказ находиться в полной боевой готовности в ожидании выступления против англичан. Британское правительство приняло ответные меры: войска, дожидавшиеся возвращения домой, так и не получили разрешения погрузиться на корабли. Английские солдаты были вынуждены остаться на неопределенный срок в городах и поселках Наталя и Капской колонии. Обе стороны почти в открытую готовились к боевым действиям.
Конфликт между англичанами и голландцами назревал уже много лет. Конечно, непросто было поделить между собой вновь завоеванные территории на африканском континенте, но пока в недрах земли одного из бурских государств не было обнаружено золота, а в недрах другого – алмазов, у обоих народов еще оставались какие-то надежды разрешить спорные вопросы мирным путем. Но как только стало ясно, что Трансвааль и Оранжевая республика являются самым настоящим золотым дном, положение резко обострилось: на поиски сокровищ устремились целые толпы англичан, количество которых в некоторых районах вскоре превысило бурское население. Голландцы, в общем, были не против предоставить выходцам из Англии право трудиться от зари до зари на рудниках, уплачивая при этом огромные налоги в казну, но о том, чтобы предоставить этим людям гражданские права – а в особенности, право участия в выборах, – они и думать не хотели.
Буров можно было понять: они прекрасно знали, что, получив доступ к избирательной системе, англичане быстренько приберут к рукам обе республики и все труды нескольких поколений голландских переселенцев по обустройству собственных государств пойдут насмарку. Такие деятели, как Сесиль Родс, даже не считали нужным скрывать свою основную цель – добиваться установления господства Великобритании на всем Африканском континенте; в то же время давние враги Англии – в особенности Германия, имевшая свои виды на Африку, – готовы были на многое, чтобы воспрепятствовать подданным королевы Виктории осуществить эти далеко идущие планы. И в этом интересы Берлина полностью совпадали с интересами Претории.
Но и англичане были по-своему правы: их предки тоже немало потрудились, осваивая эти земли, они потеряли многих собратьев в жестоких войнах с местными племенами и с теми же бурами… С какой стати какие-то фермеры, не проявлявшие ни малейшего интереса к недрам своих земель, смели обращаться с ними, как с людьми второго сорта? Золото и алмазы Южной Африки могли еще больше обогатить империю, и не только ее – Трансвааль и Оранжевая республика сами могли превратиться в процветающие государства… Но для этого было необходимо, чтобы у кормила государственной власти стояли умные, предприимчивые люди, а не бородатые фермеры, продолжавшие жить в ветхозаветных временах.
Англичане были империалистами, буры – идеалистами. Люди со столь диаметрально противоположными взглядами никак не могли ужиться в мире друг с другом.
Отстаивая свою независимость, бурское правительство приняло закон, напрямую угрожавший экономическим интересам англичан в Трансваале. Лондонские вкладчики забили тревогу. Ползли слухи о том, что бурская полиция нападает на мирных английских горняков, что вооруженные голландские молодчики разгоняют собрания на приисках, избивая при этом «уит-ландеров» – иностранцев – железными прутьями и дубинами, как некий всеми уважаемый английский промышленник был брошен в тюрьму по ложному обвинению с единственной целью – опорочить англичан в глазах мировой общественности.
Ходили слухи и о том, что англичане готовы в любой момент прийти на помощь своим соотечественникам в бурских государствах, что правительство Великобритании уже разработало четкий план боевых действий… А кайзер не только не скрывал своих симпатий к бурам, но и вполне недвусмысленно намекал, что готов прийти им на помощь, если они станут воевать с соотечественниками его бабушки; большинство европейских государств, в отличие от Германии, не обещая активной поддержки, тем не менее давали понять, что и их симпатии на стороне буров. Лондон оказался перед трудной дилеммой: с одной стороны, он не мог смириться с тем, чтобы подданные Короны были поставлены на колени полудикими бородатыми фермерами, это было слишком унизительно, с другой– никто, по сути дела, не хотел воевать. В палате лордов все еще надеялись подыскать опытного дипломата, который смог бы встретиться лично с президентом Крюгером и убедить его в необходимости пойти на уступки англичанам и избежать таким образом открытого столкновения с военной мощью Британской империи.
