— Итак, в следующее воскресенье брачные узы соединят нас, миледи.
— О нет, милорд, не на следующей неделе! Это невозможно! — Лили насторожилась, хотя хорошо скрывала свою тревогу.
«Вечно следит за собой, хладнокровная сучонка», — подумал Вулфрик, а вслух спросил:
— Почему же невозможно?
— Решено, что наша свадьба состоится после жатвы. Еще столько надо сделать, приготовить…
— Я даю вам две недели, начиная с этого вечера! — И брови Вулфрика сомкнулись, пока он ждал, какой она даст ему отпор и какие начнет придумывать предлоги, чтобы оттянуть свадьбу, чего он и ожидал от нее.
Лили быстро повернулась к отцу и ловко вовлекла его в разговор:
— Отец, ведь после жатвы у нас всегда бывает охота, а потом вы устраиваете большой пир для всех…
Тот кивнул, соглашаясь.
— Мы с матушкой решили, что это самое лучшее время для свадьбы. Да и вам обойдется дешевле, милорд. — Этельстан с нежностью посмотрел на дочь: — А впрочем, как хочешь, дитя мое!
Глядя на нее, Вулфрик угрюмо обронил:
— Когда?
Лили лихорадочно соображала и поняла, что сможет выторговать всего лишь три недели.
— В тридцатый день сентября, милорд. Вас это устроит? — ласково спросила она.
Ухмылка медленно пересекла его лицо — по крайней мере он припер ее к стенке.
— Устроит, — прошептал он.
Его рука под столом скользнула к ее бедру. Лили передвинулась ближе к отцу, но тот поднялся и пошел к своим людям в дальнем конце зала обсудить предстоящую жатву. Она в отчаянии огляделась и, заметив оруженосца Вулфрика, велела ему наполнить рог своего господина, чтобы Вулфрик чем-то занял руки. Когда оруженосец налил пенящийся эль, Вулфрик слегка потрепал мальчика по щеке. Лили в своей невинности подумала: «Он добр к детям. Может быть, я нарочно не хочу видеть в нем хорошее?»
Вулфрик убрал руку с ее бедра. И тут они оба заметили, что на голубом шелке платья остался отпечаток грязной, жирной ладони. Лили взглянула на пятно с нескрываемым отвращением, а Вулфрик смутился: как же он не вытер руку перед тем, как лапнуть. «Недотрога! Ведет себя так, словно я ее осквернил! — подумал он в ярости. — И ей-богу, я это сделаю, коль мне ничего другого не остается».
При первой же возможности Лили извинилась и ушла к себе. Люди Вулфрика все пили за его здоровье и довольно быстро опьянели. А Вулфрик выжидал удобный момент. Леди Элисон ушла наконец, и он слегка расслабился, благодаря Бога за то, что эта свирепая сторожевая собака уже не следит за каждым его движением.
Скользнув по лестнице, Вулфрик, не постучав, вошел в покой Лили. Она сидела на низеньком табурете в легком платье, а Эдит расчесывала ее прекрасные волосы. Он бросил на Эдит жесткий взгляд и указал кивком головы на дверь. Девушка тут же бросила гребень и убежала, оставив их один на один.
— Милорд, вам не подобает приходить ко мне таким образом, — тихо промолвила Лили.
— Разве нам нельзя побыть вместе? Разве я не могу ухаживать за тобой, как влюбленный за своей невестой? — спросил он.
— Милорд, простите, но у меня нет опыта в брачных делах в отличие от вас. — И тут же ее охватило раскаяние. — О Вулфрик, я не хотела причинить вам боль… Простите, что я напомнила вам о вашей умершей в родах жене.
Он отмахнулся и подошел к ней ближе.
— Выброси ее из головы, девочка, я о ней вовсе не думаю.
«Бедная леди!..» — с грустью подумала Лили.
— Может быть, Господь благословит нас сыном взамен того, что был так жестоко отнят у вас, — осмелилась сказать она.
Лили не знала, отступать ей или нападать, если его ухаживания станут чересчур непристойными.
Взяв в горсть волосы, лежащие у нее на груди, Вулфрик отвел их в сторону, и глаза его жадно впились в ее соски, выступавшие под тонким шелком. От похоти его дыхание стало хриплым.
— Я могу завести кучу детей, Лили. Ты нужна мне для утехи…
Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась леди Элисон. Весь ее вид выражал оскорбленную добродетель. Эдит не тратила времени даром — она сразу же сообщила госпоже, где находится ее будущий зять.
— Милорд Вулфрик, я не верю своим глазам! Как вы смеете так бесчестить имя моей дочери! — произнесла она с негодованием.
— Нет, сударыня! Лили, скажите вашей матушке, что мы хотели всего лишь побеседовать. Узнать друг друга получше — это наше общее желание, и мое, и ваше…
— Не говорите мне о желании, сэр, ибо я знаю, куда оно может завести. Нет, ни слова больше! Вы немедленно покинете этот покой, а я забуду то, что видела.
Леди Элисон не сводила глаз с Вулфрика до тех пор, пока он не удалился, решив, что лучше отступить, чем устраивать сцену, но уж в последний день сентября Лили расплатится за все.
На другое утро все мужчины, женщины и дети поместья Годстоун вышли в поле. Порядки здесь были строгие, и все в жизни поместья было взаимосвязано, все зависело от земли. Каждый его житель получал восемь фунтов зерна, бобов и одну овцу, поскольку урожаи были хорошие. Яблоки уже сняли, и леди Элисон присматривала за приготовлением желе, которое затем помещалось в бочки и запечатывалось пчелиным воском. Мужчины косили хлеба и траву, а женщины и дети вязали снопы и ставили их, прислоняя один к другому, в скирды. После покоса мужчины грузили эти снопы на большие телеги, запряженные быками. Поля были самые разные. Рожь и пшеница для выпечки хлеба. Овес и ячмень — на корм скоту и для варки пива. Полным ходом шла стирка. Над огородом до самого сада были натянуты веревки. Рубахи и шерстяные штаны воинов, головные покрывала, тонкие льняные простыни — все надо было выстирать и высушить, пока погода стояла теплая и солнечная.
Англия саксов представляла собой благословенный, райский утолок. Ее щедрая земля дарила изобилие зерна и плодов. На обоих побережьях простирались тучные поля, зеленые луга, сочные пастбища, на которых паслись стада молочного скота и табуны крепких лошадей. Ее орошали звонкие родники, ручьи, величественные реки — и все эти водоемы изобиловали рыбой и птицей. Густые рощи и леса покрывали ее холмы, а заросли орешника кишели дичью. Англия была подобна драгоценному камню, сверкающему в оправе морей. Его сияние завораживало и искушало протянуть руку и взять этот божественный дар.
Лили позвала Эдит в свои покои.
— Почему бы нам не пойти сегодня в поле, Эдит? Я люблю это время года, когда все вокруг так красиво! Крестьяне поют в полях, молодежь веселится и шутит. Я знаю, что они трудятся, но трудятся с таким удовольствием, что это скорее похоже на игру, — сказала она. — Принеси мне свое платье, чтобы я могла погулять, не привлекая к себе внимания, а я спрошу у матушки, какие травы и растения мы можем собрать для врачевания. Поспеши же!
