Он вручил деньги Девиту. И почувствовал оцепенение, глядя на то, как тот, стоя перед ним, пересчитывал банкноты.
— Этого мало, — заявил Мэдисон Девит. — Речь идет о чести моей дочери. Он испортил ее. Кто теперь захочет на ней жениться?
— Это все, что вы можете получить, сеньор. А теперь благоволите меня оставить. Ваше присутствие.., угнетает.
Как ни ругался, как ни угрожал Девит, дон Хоакин остался непреклонен, ничего больше не сказал и лишь смотрел на него с терпеливой скукой. Когда тот наконец удалился, дон Хоакин глубоко вздохнул. Пора, подумал он, и впрямь посадить Габриеля на корабль и отправить в Испанию. Его дед и бабка долго не проживут, да кроме того, там куча кузенов, с которыми ему не мешает повидаться. Да, ему пора увидеть мир.
Брент Хаммонд вышел из тускло освещенного салуна Колорадо-Хауса на залитую ярким послеобеденным солнцем улицу. На лице его играла самодовольная улыбка. Он только что выиграл в покер у новичка двести долларов — всего за четыре часа и не без шулерского приема. Собственно, именно благодаря ему Бренту и досталась большая часть этих денег. Он потянулся, расправив усталые мускулы и, повернувшись, посмотрел в сторону возвышавшегося вдалеке холма Пресидио, где, ему казалось, можно избавиться от раздражавших ноздри запахов всевозможных отбросов, которыми были полны узкие, грязные улочки, и вдохнуть полной грудью чистого морского воздуха.
Он смотрел на бродивших между обшарпанными глиняными хижинами непривязанных коров, когда услышал хлопки выстрелов. Брент быстро повернулся и не успел сделать и двух шагов, как на него что-то налетело, едва не сбив с ног. Он отшатнулся и закачался на каблуках, пытаясь сохранить равновесие, она же — то была женщина — грохнулась задом на землю, к его ногам.
Байрони вскрикнула и выпустила из рук два пакета, один из которых тут же раскрылся и из него потекла белая струя муки.
— Боже мой! — пробормотала Байрони. Она больно ударилась задом, но, несмотря на это, не выдержала и рассмеялась. Потом с усилием поднялась на колени.
— Простите, — заговорил Брент, опускаясь на корточки. — Позвольте, я помогу вам.
Она подняла взгляд на мужчину, на которого только что наткнулась, и у нее перехватило дыхание. У него были прекрасные синие глаза, правильно очерченные губы сжались в тонкую линию в попытке сдержать смех.
— Привет, — буркнула она, не отрывая глаз от его лица. Его густые, чисто вымытые черные волосы сияли на солнце. Она заметила шрам на его щеке — белую нитку на загорелой коже — и подумала о том, где он мог его заработать.
— Привет и вам, — ответил Брент. Он взял ее за руки ниже локтей и помог встать на ноги.
Байрони отличалась высоким ростом, но он был на голову выше. Она видела, как раскрылись его губы, и они оба весело расхохотались.
— — Вам лучше выпустить меня, или ваш костюм из серого превратится в белый.
Брент только теперь сообразил, что все еще не выпустил ее рук из своих. Он быстро разжал пальцы и отступил от девушки.
— Простите, мэм, — повторил он.
— Нет, вы не виноваты, — возразила Байрони, принимаясь отряхивать юбки. — Это я зазевалась.
— Я слышал какие-то выстрелы, — заметил Брент.
— Ах да, — согласилась она, и ее глаза сузились от плохо скрытого презрительного недовольства. — На этот раз стреляли в цель молодые ребята, и для беспокойства нет причин.
— Я и не беспокоюсь, просто поинтересовался. А как понимать ваши слова «на этот раз»?
Она пожала плечами.
— К сожалению, Сан-Диего приобрел репутацию города, отличающегося жестокостью и насилием.
Дуэли, перестрелки, да и просто поножовщина…
Боюсь, что мы сыты всем этим по горло.
— Он не исключение, то же самое я наблюдал в других городах, где мне довелось побывать.
Она снова взглянула на Брента:
— Я никогда раньше не видела вас в Сан-Диего.
— Разумеется. Я приехал сюда впервые. Впрочем, завтра уезжаю.
— Вы профессиональный игрок?
— Да. Наверное, да.
Она продолжала смотреть на Брента, бессознательно облизывая кончиком языка нижнюю губу.
— Вам нравится то, что вы видите?
Байрони поморгала, не очень понимая вопрос, а потом увидела веселые огоньки в его глазах.
— Да, — без обиняков ответила она.
Этого Брент не ожидал. Он был готов к чему угодно — к тому, что она смутится, упрекнет его в неджентльменском поведении, — только не к этому.
— Ну тогда позвольте мне воздать должное и вам.
Вы — красавица, даже с мукой на носу.
Она улыбнулась во весь рот, но покачала головой, протестуя против преувеличенного комплимента. Она хорошо знала, как выглядела в ту минуту: собранные на затылке в тугой пучок волосы, хлопчатобумажное платье тускло-серого цвета, похожее на мешок из-под картофеля. Но у нее, по-видимому, не было сил оторвать взгляд от его лица. Она не испытывала перед ним никакого страха. Это казалось ей странным.
— У вас совершенно необыкновенные глаза. Простите меня, но я не могу от них оторваться.
Брент выгнул черную бровь.
— Надеюсь, они одного и того же цвета, мэм, или, может быть, в них попала мука?
— Нет, дело не в этом. В них нет.., подлости.
Брент нахмурился. Она не была ни навязчивой, ни нахальной, и в ее голосе и манерах отсутствовало всякое жеманство. Внезапно с ее лица сошла улыбка, она грациозно нагнулась к своим пакетам и подняла их.
— Я должна идти. Простите, что я на вас налетела.
— Подождите! — окликнул ее Брент, но Байрони не остановилась. Она подобрала юбки и быстро зашагала по Сан-Диего-авеню к площади, где у ограды приткнулся старый тарантас. — Я даже не знаю вашего имени, — проговорил он словно самому себе.
Она разговаривала с какой-то пожилой женщиной — вероятно, с матерью. Он помедлил, глядя, как она стряхивала с себя остатки муки, стоя рядом с лошадьми. «Неважнецкие лошади», — подумал Брент. И замедлил шаг, увидев крепко подвыпивших троих молодых людей, развязной походкой шагавших посреди улицы. Средний из них засовывал в кобуру револьвер.
— Эй, Чарли, — спросил один из юношей, — не твоя ли это сестра вон там?
Брент вспомнил осуждающую интонацию в ее голосе, когда она говорила, что какие-то молодые люди упражнялись в стрельбе по мишени. Уж не на собственного ли брата она злилась?
— Да, Томми, — ответил Чарли. — Можно подумать, что ты захотел познакомиться с ней поближе.
Забудь об этом, приятель.
Брент почувствовал, как в нем закипает гнев. Он пристально посмотрел на Чарли. Между братом и сестрой было мало сходства. Чарли был смуглолицым, с грязно-каштановыми волосами, тускло-серыми глазами и красным от крепкой выпивки лицом. Они стоили друг друга, эти парни, — нахалы, задиры, а может быть, и того хуже.
